Джун Боултон - Наяву как во сне

Мэтью усмехнулся.

— И что в этом такого страшного? Парню семнадцать лет, компьютерами он серьезно увлечен, даже собственные деньги на них зарабатывает. А в девочку влюбился, так это же замечательно! Я видел эти фотографии. Никакая она не вертихвостка. По-моему, наоборот: очень серьезная и весьма симпатичная. Радоваться надо, что он не с какими-нибудь шалавами знается, а выбрал себе достойную подругу и верен ей. А что с тобой мало общается… ну, такова уж наша родительская участь. Сначала мы нужны детям как воздух, потом отходим на второй план, а в один прекрасный день они вообще выпархивают из нашего гнезда и летят вить собственное, обзаводиться своим потомством. Скажи еще спасибо, что Кристиан предупреждает тебя — «приду поздно», — от других и этого не дождешься. Стив, например, сын моего зама…

— Вот именно, Кристиану всего семнадцать! — не желая ничего знать про какого-то там Стива, перебила мужа Стефани. — Он ведь еще совсем не разбирается в жизни, тем более в женщинах, неужели ты не понимаешь?

Да, именно этими мыслями она терзалась несколько последних недель, хоть и не отдавала себе в том отчета. Мыслями о сыне, о его подозрительном затянувшемся романе, об этой девчонке, заморочившей мальчику голову. Сегодня, когда Кристиан объявил, что устроит в отсутствие родителей вечеринку, и Стефани представила, что он приведет в дом свою сероглазую подружку, на душе у нее сделалось так гадко, что мгновенно расхотелось куда бы то ни было ехать, радоваться предстоящей встрече с друзьями, вообще о чем-то постороннем думать.

— Не разбирается в жизни и женщинах? — помолчав, медленно и строго переспросил Мэтью. — Что за вздор? Кристиан всегда был человеком ответственным, рассудительным, целеустремленным. Я, наоборот, в этом плане совершенно за него спокоен. Только задумайся: он занимается спортом, уже сам зарабатывает деньги, хоть и обеспечен всем необходимым, даже сверх того. И к девочке этой так трогательно и сильно привязан, значит, уже вполне повзрослел — не в мимолетных увлечениях нуждается, а в серьезных, настоящих отношениях.

Стефани зло засмеялась, даже как-то заколыхалась, показывая всем своим видом, что находит слова мужа крайне нелепыми.

— Настоящие отношения? В семнадцать-то лет? Такое, по-твоему, бывает?

— А почему бы и нет? — все больше мрачнея, спросил Мэтью. Не нравился ему настрой Стефани, ой как не нравился. В ее глазах горел устрашающе злобный огонь, губы были плотно сжаты, как у человека, тайно вынашивающего преступный план. Он прожил с женой больше двадцати лет, но порой не знал, чего от нее ждать. Это пугало, особенно сейчас, когда речь шла об их единственном сыне.

— У Кристиана таких сероглазых будет миллион! — со странным злорадным торжеством провозгласила Стефани. — Если, конечно, эта чертовка совсем не заморочит ему голову, не сделает своим вечным рабом, тряпкой, о которую можно вытирать ноги…

— Довольно! — грозно оборвал ее Мэтью. — Ты сама не понимаешь, что несешь. Оставь мальчика в покое, ясно? И его невесту тоже. Не исключено, что именно она станет однажды матерью наших внуков. Надо будет научиться любить и ценить ее, приготовься к этому уже сейчас.

Стефани ударила по тормозам и резко крутанула руль. Машина с визгом остановилась у обочины.

— Это ты, как я погляжу, не соображаешь, что несешь, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Внуков захотел? А не рановато ли? И не думаешь ли ты, что нашего сына дети навек к этой гадине привяжут, всю жизнь ему испоганят?!

— Не смей так называть ее! — прогремел Мэтью. — И слушай внимательно, что я говорю. Я сказал: не исключено, что эта девочка родит Кристиану детей однажды, то есть когда-то в будущем, допустим через несколько лет.

— Боюсь, если мы не примем соответствующих мер, это произойдет гораздо раньше, — едва удерживая в себе бушующую ярость, процедила Стефани. — Чем, думаешь, они займутся сегодня, когда как следует повеселятся, а может, и выпьют на вечеринке?

— Чем бы ни занялись, нас это не касается, — отрезал Мэтью.

— Конечно! Пока не касается. Коснется через девять месяцев, когда эта девица притащит нам на воспитание младенца!

— Что за бред, Стефани?! — Мэтью схватил жену за плечо, повернул к себе лицом, будто не верил, что она его не разыгрывает, и заглянул в ее глаза. — Не такой наш Кристиан дурак, о предохранении наверняка не забывает. Что с тобой? Почему ты завела этот разговор именно сегодня, когда мы в кои-то веки собрались отдохнуть?

Стефани тяжело вздохнула и с обреченным видом покачала головой.

— Не знаю… Наверное, слишком сильно болею душой за сына.

— И я за Кристиана переживаю. Ради того, чтобы у него все благополучно в жизни сложилось, готов на любые жертвы, ты ведь знаешь, — более мягко произнес Мэтью. — Но постоянно себе твержу: он уже не ребенок. Выбрать свой путь он должен без моего вмешательства, сам — так для него же лучше. Мы его родители, но не имеем права решать, с кем ему дружить, в кого влюбляться, — еще ласковее, почти нежно добавил он. — Вспомни нас: наши матери и отцы в голос твердили, что жениться, мол, вам слишком рано, не делайте глупостей, подождите еще годик-другой. А мы твердо знали, что больше не можем друг без друга, и оказались правы. Ну, так ведь?

Перед глазами Стефани промелькнула череда воспоминаний. Студенческая свадьба, съемная квартира, долги и кредиты… Она поерзала на сиденье: нет, вернуться в те времена, невзирая на все чудеса бесшабашной молодости, у нее не было ни малейшего желания.

— Ну и чего мы своим упрямством добились? — с вздохом спросила она. — Родители на нас разобиделись, в деньгах отказали. Сколько лет мы жили абы как? Каких только лишений не претерпели…

У Мэтью вспыхнули глаза. Он замотал головой, явно готовясь возразить.

— Разве это плохо? По-моему, именно в лишениях, в преодолении трудностей наши отношения и окрепли, превратились в нечто большее, чем просто роман. И потом, мне было даже приятно не на папины денежки жить, а на свои, кровные.

Стефани передернуло.

— Сыну я такого счастья не желаю, — твердо сказала она, отворачиваясь с недовольной гримасой. — Как представлю, что он нищенствует, перебивается, обеспечивая эту нахалку, сердце кровью обливается.

— Во-первых, мы с тобой никогда не нищенствовали, — заметил Мэтью, забывая о нежности. — Во-вторых, прекрати наконец обзывать девочку, ты ведь с ней даже не знакома! В-третьих, я к тому тебя и призываю: давай, чтобы сын не бедствовал, попробуем сохранить с ним добрые отношения, не будем повторять ошибки наших родителей.

— То есть прикинемся, что не замечаем выходок этой… — На языке у Стефани так и крутилось для подруги Кристиана еще одно хлесткое словцо, но, взглянув в потемневшие от негодования глаза мужа, она сдержалась, решила оставить ругательство при себе.