Лора Брантуэйт - С судьбой не играют в прятки

Может быть, всему, что происходило с ним потом, есть какое-нибудь замечательное объяснение с точки зрения кармической теории. Может быть, какой-нибудь сведущий в эзотерике умник сказал бы, что озлобленный человек автоматически притягивает к себе неприятности, потому что только в физике к отрицательно заряженным объектам притягиваются положительно заряженные, а в жизни все наоборот. Может быть, в этот день наблюдалась особенная активность на Солнце или Марс чего-то не поделил с Меркурием… Тем не менее, вне зависимости от того, что было причиной, все следствия обрушились на голову Алана. Причем лавиной.

Алан работал в «Бартонз риал эстейт» — солидном агентстве недвижимости, офис которого занимал целый этаж в недавно отстроенном бизнес-центре. Когда он, взвинченный, с раздувающимися ноздрями и мельчайшими капельками пота на висках влетел в холл и бросил взгляд на большие электронные часы напротив входа, в голове осталась только одна мысль: «Успел!» Алан сдержанно улыбнулся — сам себе он всегда улыбался сдержанно — и уже неторопливо вошел в просторный лифт, отделанный в стиле техно. Алан не любил техно, тем более техно в сочетании с огромными зеркалами, но сегодня он радовался этому лифту, как родному дивану.

А радоваться было рано.

Ибо по лицу секретарши босса Мардж, которая первой встретилась ему в офисе, он понял, что его неприятности на сегодня не закончились.

Мардж давным-давно исполнилось тридцать, она носила строгие брючные костюмы и классическое каре и никак не подходила под стереотипный образ юной беловолосой секретарши, но все-таки Мардж была лучшим помощником, о котором может мечтать любой руководитель.

Мардж куда-то торопилась по коридору, прижимая к груди три объемистые папки. Алан встретился с ней взглядом. Мардж нахмурилась.

— Привет, — осторожно начал Алан.

Мардж кивнула и оценивающе осмотрела Алана, будто взвешивая: говорить ему или не говорить. Алан по опыту знал, что, если Мардж молчит, значит, дело серьезное.

— Он не в духе?

— Мягко сказано. Слушай, я бегу в финансовый отдел…

— Прости, не хотел задерживать тебя.

— Алан, ты иди кофе там попей или чаю. Только на глаза шефу пока не попадайся. Минут пятнадцать-двадцать. Сейчас он что-нибудь расколотит, выпустит пар… — И она изящно обошла его, как легкая бригантина обходит могучий корвет.

— Ма-ардж!

— Ну что? — Она остановилась в трех шагах от Алана.

— Что я сделал не так?

— Ну, насколько я могу судить, ты плохо ублажал Фелицию Беккет.

Алан стиснул челюсти и застонал, как от сильной зубной боли.

Впрочем, Фелиция Беккет и была зубной болью. Разве что от нее не помогают ни анальгетики, ни стоматологи.

Больше всего на свете Фелиция Беккет любила бриллианты. В ее личной системе ценностей с ними могли сравняться только меха. Меха чуть-чуть уступали бриллиантам, потому что их не наденешь в жару. А это лето как раз выдалось знойным, так что меха ждали своего звездного часа в ее роскошной гардеробной, а Фелиции приходилось довольствоваться бриллиантами. Бриллианты были даже в ее мундштуке — она по моде тридцатых курила сигареты через мундштук и считала, что это только подчеркивает неординарность ее образа. Ах, бриллианты и шелк — что может быть изысканнее? Разве что бриллианты, оправленные в белое золото и платину, и шелк, раскроенный и сшитый по вкусу лучших художников моды.

Право, Фелиция могла себе это позволить. Она только что выиграла бракоразводный процесс с медиамагнатом Брайаном Беккетом-старшим, и у нее не было причин изменять своему стилю — стилю избалованной вниманием и деньгами светской львицы. А всему виной глупая страсть Брайана Беккета-старшего к молоденьким тонконогим девочкам. С одной из них — никому пока не известной театральной актриской — и поймала его дражайшая супруга. Это был не первый адюльтер в истории их брака, но в первый раз у Фелиции были доказательства мужниной неверности, и это сыграло свою роковую роль — не столько для самого брака, от которого уже давно осталась только красивая обертка, сколько для кошелька Беккета-старшего (а также его заграничных счетов и личного фонда недвижимости). Развод обошелся ему почти в двенадцать миллионов долларов.

Алан не осуждал его и не злорадствовал над несчастьем бедного миллионера. Более того, он искренне восхищался терпением и мужеством этого, без сомнения, почти святого человека: шестнадцать лет в браке с Фелицией Алану казались достаточным основанием для причисления благоверного (ну или даже не совсем верного мужа) к лику святых в мученическом чине.

И вот теперь экс-миссис Беккет решила заняться обустройством своей новой жизни, не менее счастливой и роскошной, чем прежняя. И для этого ей, само собой разумеется, требовался новый дом. Она, видите ли, решила, что в особняке за три миллиона долларов, который муж купил на десятую годовщину свадьбы, счастливо жить невозможно. Плохая примета. Ей требовался новый дом. Роскошнее старого. Не меньше трех этажей, с двумя бассейнами, тренажерным залом, теннисным кортом, бильярдной и хорошим винным погребом. На восемнадцать спален. Алан недоумевал, зачем ей столько, ясно же, что при всем желании ей не удастся собрать и удержать вокруг себя столько народу… Но желания клиента не обсуждаются, тем более когда речь идет о таких деньгах. Алану светила невероятных размеров премия. Нужно было только продать имеющийся дом и купить новый. Всего-то навсего.

Но… Да-да, как обычно, не обошлось без маленького «но». Алан не зря отрабатывал свой хлеб в отделе элитной недвижимости. Он был прямо-таки козырным тузом Бартона — всегда подтянутый, привлекательный, невообразимо обаятельный, с лучезарной улыбкой и стальной волей, которая, как кинжал, укутана была в бархат идеальных манер.

Фелиция Беккет решила, что молодой риелтор Алан Портман стал бы идеальным приключением, знаменующим начало «новой счастливой жизни». Этаким сексуальным талисманом.

Нет, Алан не страдал какими-то предрассудками в интимной сфере, и он знал одну вполне счастливую пару, где жена была старше мужа на одиннадцать или двенадцать лет, так что дело было вовсе не в сорока с лишним годах Фелиции, тем более что она могла себе позволить выглядеть на тридцать с хвостиком. Дело обстояло гораздо проще: она отталкивала его, как может отталкивать очень жесткий, расчетливый, себялюбивый человек, не привыкший считаться ни с чем, кроме своих желаний. Деньги балуют. Деньги портят. В последнее время Алану казалось, что женщин они портят особенно.

Он познакомился с Фелицией почти месяц назад. Она отказалась ехать в офис, не утруждая себя даже выдумыванием предлога, но это не удивило Алана: учитывая предполагаемую сумму сделки, она вполне могла рассчитывать на то, что ей принесут все документы на серебряном подносе вместе с кофе в постель. В первый раз ему показалось, что она откажется от услуг его агентства. Видимо, у нее были в тот день мигрени, или она реагировала на магнитные бури, или еще что-то… Одетая в шелковое платье (такое любая другая женщина счастлива была бы надеть на собственную свадьбу) Фелиция полулежала в кресле, откинув голову, не смотрела на Алана, время от времени морщилась, когда он что-то говорил, и лишь обозначала свое участие в разговоре неопределенными вздохами, как будто все происходящее очень ее расстраивало. Алан по наивности предположил, что бедняжка тяжело переживает развод. Ха-ха.