Миранда Ли - На всю оставшуюся жизнь…

– Разве ты не хочешь того же, Ник?

Ник помедлил с ответом. Это привело Линду в еще большее замешательство.

– Ник?

– Да, конечно, хочу, – сказал он нетерпеливо. – Но сначала давай зажжем свечи, пока батарейки совсем не сели. Кстати, где мои ключи? Без них я не сдвину с места своего железного коня.

Значит, он уже приготовился к отъезду, подумала с грустью Линда. Она представила себе любовную пятиминутку и его спешный отъезд. Линда молча протянула ему ключи, которые он тут же засунул в задний карман джинсов.

– Отлично. Дай мне руку. Не хочу, чтобы ты оступилась на лестнице и оказалась в больнице рядом с Мэдж. Да, как там Рори? – Ник осторожно поддерживал ее одной рукой, держа фонарик в другой. – Я не слышу плача – значит, малыш спит?

– Да. Рори всегда очень хорошо спит по ночам. Ночью из пушки пали – его не разбудишь.

– Не представляешь, как я рад слышать это!

Он нежно сжал ее руку, и сердце ее забилось. Может быть, если она попросит его, он останется с ней на всю ночь?

– Ник, – произнесла Линда, когда они спустились с лестницы.

Он направил фонарик ей в лицо.

– Да?

Настороженность, которую она различала в его голосе, сразу охладила Линду. Если попросить его остаться на всю ночь, он может подумать, что она хочет большего, чем он намеревался ей дать.

– А Петра и остальные… разве они не были раздосадованы тем, что их просят уйти? – спросила Линда.

– Ничуть. Даже обрадованы. Смотри на вещи трезво. По-моему, они пришли просто поесть. А так как уже поели, то больше им здесь делать нечего.

– Не будь таким циничным.

– Извини, но я таки циник. Да и ты, наверное, тоже. Мы оба достигли возраста, когда все становятся циничными в той или иной мере. Нам обоим за тридцать.

Вначале Линда хотела возразить, но потом внезапно поняла, что Ник прав. Она действительно стала более циничной за последние годы. Смерть Гордона лишила ее некой защитной оболочки и поставила перед лицом реального безжалостного мира. К несчастью, она сообразила это не сразу и приняла решение иметь ребенка до того, как явственно ощутила, что холодные воды реальности смыкаются над ее головой. Подобно множеству женщин, она питала иллюзии в отношении одинокого материнства, считая, что все сумеет и везде успеет.

Но теперь она знала наверняка, что это свыше ее сил. И еще – что не может жить без мужа. Или просто без друга. Ей нужна поддержка.

– Сколько тебе лет, Ник? – спросила Линда по пути на кухню.

– Тридцать пять.

– А выглядишь моложе.

– Ты тоже.

– Естественно, – засмеялась Линда. – Мне же только тридцать один.

– Я имею в виду, что ты выглядишь моложе, чем на тридцать один. Дейв сказал мне, сколько тебе лет.

Линда была удивлена. Слава Богу, этот болтливый братец не доложил Нику, как был зачат Рори! Линде очень польстило, когда Ник назвал ее мужественной женщиной за решение после смерти мужа оставить зачатого ребенка. Если бы Ник знал правду, он смотрел бы на нее, как на дуру… наивную самонадеянную дуру.

– После нашего телефонного разговора в баре я вытянул из него кое-какие интересующие меня детали. Вот и все. Ага, вижу свечи и спички, – проговорил Ник, вытаскивая из ящика длинную белую свечу.

Он зажег ее, и они вдвоем погрузились в волшебное золотое сияние, несравнимое с убогим тусклым светом электрического фонарика. Пламя свечи отбрасывало фантастические тени на лицо Ника, делая выражение его лица немного угрожающим и еще более углубляя впалые глазницы.

Линда перевела взгляд на его тело: мощная грудь, обтянутая черной майкой, длинные мускулистые обнаженные руки. У нее перехватило дыхание, когда фантазия вновь унесла ее в мир чувственных наслаждений.

Она была настолько поглощена разглядыванием его тела, что задохнулась, когда он слегка дотронулся до ее щеки.

– О чем задумалась?

Линда вздрогнула при мысли, что Ник мог догадаться о ее мечтах. Ник улыбнулся и поднес свечу ближе к ее лицу. Она чувствовала тепло от пламени. Или это щеки так пылают?

– Ты очень красивая, – пробормотал Ник, проводя пальцами по ее лицу, как если бы он был слепым и хотел на ощупь определить, кто перед ним. – Одной свечи будет недостаточно, – произнес он низким, почти гипнотическим голосом, проводя кончиками пальцев вдоль ее губ. – В этом доме есть подсвечники?

– Да… в… в музыкальной комнате… на рояле… – прошептала она дрожащим голосом. Пальцы его все еще оставались на ее губах. Она хотела лизнуть эти пальцы, целовать их… но не могла позволить себе это.

Ее сдерживала та, прежняя Линда – с ее запретами и ограничениями.

Она вздрогнула, когда пальцы Ника дотронулись до ее языка. Ник как бы угадал ее тайное желание и предвосхитил его. Линда испытала блаженство. И почти застонала, когда рука его опустилась.

– Покажи мне, где это? – сказал Ник, имея в виду рояль.

Линда взяла зажженную свечу и направилась вперед. Вероятно, Ник не был в той части дома. А почему он, собственно, должен был там быть? Она сама редко наведывается туда. Та комната будила в ней тяжелые воспоминания.

– Это была любимая комната Гордона, – сказала Линда, когда они вошли. Она предполагала, что вновь испытает подавленность и, может быть, даже чувство вины перед Гордоном за свое поведение. Гордон был очень сдержан в отношении секса. Да она и сама удивлялась своей неожиданной смелости. – Сюда. – Она подошла к небольшому роялю, который стоял у окна, выходящего на террасу. На нем стоял канделябр с тремя рожками. Канделябр из хрусталя. Линда купила его в Италии. За бесценок, и Гордон поначалу критиковал Линду, потому что не любил дешевых вещей. Однако канделябр прекрасно вписался в интерьер и всем очень нравился.

– Хороший рояль, – произнес Ник. – Ты играешь?

– Нет. Гордон тоже не умел. Он просто любил дорогие вещи. Нам сказали, что это очень хороший рояль.

Ник взглянул на написанное по-немецки название фирмы.

– Похоже на то, – с видом знающего человека произнес он.

– Разбираешься в инструментах?

– Немного.

– Играешь, я имела в виду?

Ник невесело улыбнулся.

– От случая к случаю, – только и сказал он, но Линда поняла, что чем-то ранила его душу. А этого ей хотелось меньше всего.

– Может быть, что-нибудь сыграешь для меня? – попросила она, желая как-то исправить возникшую неловкость.

– Нет, – сказал он тихо и поставил канделябр на крышку клавиатуры. – Возможно, в следующий раз. Сейчас я собираюсь заняться кое-чем другим. – Он посмотрел на нее через плечо, и она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу.

Ник взял канделябр и начал вставлять в него свечи. Линда обнаружила, что не в состоянии отвести глаза от его рук, от того как он вкручивает свечу в подсвечник. Он делал это так медленно и так тщательно… так возбуждающе… Или ей только казалось? Она ощутила сухость во рту, когда Ник повторил свои действия со второй свечой. Когда он закончил с третьей, из груди ее вырвался сдавленный негромкий стон.