Мэри Смит - Непростой случай

— Если хотите чего-нибудь более изысканного, могу добавить туда немного рома или ликера, — предложила она.

Он поднялся на террасу и подошел к ней вплотную.

— Достаточно и простого шоколада.

Долорес направилась к дверям гостиной.

— Я вернусь через пару минут… Можете войти, если хотите, — обернувшись, добавила она.

Наверно, она сошла с ума, если решилась пригласить в дом мужчину посреди ночи. Мужчину, которого она едва знала. Внезапно Долорес смутилась, поняв, что встречает его в стареньком купальном халате и ночных шлепанцах, без макияжа. У нее был вид неряшливой, опустившейся домашней хозяйки. Она варила шоколад и отсутствующим взглядом смотрела на свои дрожащие руки. Теперь слишком поздно переодеваться. Что сделано, то сделано.

Долорес рассеянно помешивала шоколад, не замечая, что жидкость льется через край. Кому какое дело до ее внешнего вида? В конце концов, она предложила Эдвину Оливеру всего лишь чашку шоколада, а не ночь любви…

Вернувшись в гостиную, она заметила, что Эдвин листает журнал путешествий.

— Спасибо, — сказал он, когда Долорес поставила перед ним чашку.

Она открыла дверцу камина, взяла кочергу и поворошила угли.

— Вы много путешествовали? — спросил Эдвин.

— Будучи взрослой — нет, но в детстве я жила в нескольких заморских странах. Мой отец был дипломатом. — Она подкинула в огонь полено и посмотрела на собеседника. — А вы?

— Объездил весь мир. Деловые поездки, — ответил он, опуская глаза на обложку журнала с фотографией великолепных пагод. — Похоже, вас все еще манят путешествия.

Долорес оставила дверцу камина открытой и прикрыла ее экраном.

— Да, но пока я не могу себе этого позволить. По вполне понятным причинам… — Он села в кресло и взяла свою чашку.

— Потому что гостиница связала вас по рукам и ногам?

— Да. Буду путешествовать, когда выйду на пенсию.

— На пенсию? — У него взлетели брови. — Вы серьезно?

— А почему бы и нет? — удивилась она.

— До пенсии вам еще двадцать лет. Это целая жизнь. И что вы собираетесь с ней делать?

— Заниматься гостиницей. Разве это плохо?

— Ничуть, — спокойно ответил он. — Если вам нравится. У вас это очень хорошо получается.

— И моя работа приносит мне радость. Я независима, сама себе хозяйка, а это дорогого стоит. Даже если у меня не хватает времени ни на что другое. Нельзя же иметь все сразу.

Он усмехнулся.

— В самом деле? Не разочаровывайте меня.

— У вас-то, конечно, есть все, что душе угодно, — небрежно бросила она.

Оливер возвел глаза к небу.

— Я отец-одиночка с двумя детьми. Жизнь прекрасна и удивительна!

Она невольно рассмеялась.

— Расскажите мне о ваших детях. Они послушные?

— Послушные? Да, пожалуй… Слава Богу, более послушные, чем я в их возрасте. Они неплохо учатся, и мне грех на них жаловаться, если не принимать во внимание их манеру одеваться и музыкальные вкусы. Конечно, было бы еще приятней общение с ними, если бы они хоть раз всерьез отнеслись к моим словам и моему мнению.

— Вы слишком многого хотите от подростков. Подождите чуть-чуть. Вскоре они поймут, что абсолютно ничего не знают в жизни. Вот тогда они и начнут дорожить вашим мнением.

— Слышу речь опытного человека, — засмеялся Оливер. — Вы ведь хорошо ладите с дочерью, верно?

— Да. — Она допила шоколад и поставила чашку.

Эдвин немного помолчал, а потом, не сводя с нее глаз, спросил:

— Вы никогда не думали о том, чтобы снова выйти замуж?

— Нет, — решительно ответила она.

— Почему?

— Я люблю независимость. Хочу приходить к себе и чувствовать мир и покой, — добавила она. — Не хочу, чтобы меня ругали за все, что я делаю.

Оливер продолжал внимательно разглядывать ее лицо.

— Значит, замужество заставляло вас чувствовать себя зависимой?

— Да… — У нее не было особого желания говорить на эту тему. Долорес смотрела на разгорающийся огонь. — А вы сами? — быстро спросила она. — Вы бы хотели жениться еще раз?

Эдвин грустно улыбнулся.

— Я часто убеждал себя, что надо выкинуть это из головы, но… — он пожал плечами, — кажется, не слишком преуспел. Честно говоря, хотел бы.

— Почему? То есть, я…

— Мне нравилось быть женатым.

Странно… Неужели нравилось?

— А разве вам не мешали семейные узы?

— Мешали? Чему?

Долорес пожала плечами.

— Делать то, что хочется. Встречаться с другими женщинами и тому подобное…

— «И тому подобное»? — Оливер засмеялся и покачал головой. — Нет. — Смех давно отзвучал, а он все еще непривычно мягко смотрел ей в глаза. — Я не хотел спать с другими женщинами, — наконец тихо сказал он.

Она проглотила комок в горле, слушая его слова и чувствуя прилив странной зависти. Повезло его жене…

— Должно быть, вы с женой сильно любили друг друга.

— Да.

Долорес опустила глаза, продолжая чувствовать на себе его взгляд.

— Поскольку вы в разводе, — наконец сказал Оливер, — можно предположить, что ваш брак был не слишком счастливым.

— Не слишком, — согласилась она, стараясь говорить непринужденно.

— Вам было тяжело? Или лучше не спрашивать?

— На самом деле большинство людей считало наш брак верхом совершенства. Понимаете, красивый и обаятельный муж, прекрасный дом, очаровательная дочурка…

— И что же портило эту идиллическую картинку?

— То, что обаятельный муж вовсе не считал свою жену достаточно совершенной, — сухо сказала она. — И, наверно, был прав. — Брови Эдвина поползли вверх, но прежде чем он успел задать другой вопрос, Долорес встала с кресла и снова начала ворошить угли. — Вам тепло?

— Да, в самый раз…

Он долго молчал.

— Значит, муж хотел от вас совершенства…

— Я делала все, что могла… Почти двадцать лет выбивалась из сил, а потом сдалась и решила, что совершенство мне не по зубам. — Она выразительно вздохнула. — О Боже, с каким облегчением я призналась вам в этом! И сейчас, когда я больше не замужем, меня ничуть не заботят собственные недостатки.

Эдвин засмеялся.

— Да, это большая радость! Расскажите мне о своих недостатках.

— Ни за что на свете!

— Тогда расскажите о своем «очаровательном» муже. Каким он был?

— О, недостатков у него было хоть отбавляй! — Она любезно улыбнулась. — Как вам понравился горячий шоколад?

Улыбающийся Эдвин долго смотрел ей в глаза.

— Самый лучший шоколад, который я когда-нибудь пробовал… Однако мне пора. Нам обоим нужно попытаться уснуть.

— Да. — Мысль о том, что его не придется выставлять, Долорес восприняла с облегчением.

Эдвин встал, и Долорес оказалась с ним лицом к лицу. Слишком близко, чтобы оставаться спокойной. Гипнотический взгляд темных глаз будоражил ей кровь.

— В чем дело? — спросила она. Он усмехнулся.