Кристин Лестер - Семнадцать белых роз

Элли оглядела подругу с головы до ног:

— Кстати, куда это мы так нарядились? Ты же замерзнешь с открытыми плечами!

— Зато все парни будут мои!

— Зачем тебе столько?

— Меньше — просто обидно.

Валентина, итальянка по происхождению, была яркой женщиной с пышной грудью и ослепительной улыбкой, перед которой не мог устоять ни один мужчина. Хрупкая Элли со своими утонченными чертами лица полностью терялась на ее фоне и казалась блеклой, когда шла рядом с подругой.

И наоборот: если сначала оценивать пастельную, словно размытую красоту Элли, то Валентина выглядела немного вульгарной… Однако подругам это нисколько не мешало, даже наоборот: вкусы на мужчин у каждой имелись свои.

— Кстати, когда я закрывала дверь, Сид уже покушался на телефонную проводку. Похоже, к нашему возвращению от нее ничего не останется.

— А его током не убьет?

— Я тоже об этом подумала и поэтому на всякий случай отключила телефон… Не знаю, захочешь ли ты с ним жить после того, как он перегрызет все в доме и тебе придется вставать черт знает во сколько, и… А может, тебе его не отдавать?

— Элли! Что за мнительность? Как-нибудь разберемся. Тебе, по крайней мере, не нужно будет тащить его за собой в Альпы.

— Да. Есть у меня, правда, еще один вариант, куда этого дуралея пристроить.

— Какой?

— Я сегодня познакомилась с каким-то продюсером, а ему очень понравился Сид. Он даже сам просил…

— С продюсером?

— Да. Он просил меня подарить ему Сида. И щенку, по-моему, с ним понравилось.

— А как его зовут?

— Генри Микст. Я правда о таком никогда…

— Генри Микст!!! Генри Микст!!! Ты РЕАЛЬНО с ним познакомилась?!!

— Ты его знаешь? Вы знакомы?

Валентина смотрела на нее, как на сумасшедшую.

— К сожалению, нет. Но его знает весь мир!

— Да ладно. И чем же он знаменит?

— Фильмы снимает. В Голливуде работает. — Валентина измерила ее изумленным взором. — Ты как с луны свалилась!

— Точно, Майк сказал мне, что он из Лос-Анджелеса.

— Эх ты! Это же известный голливудский режиссер… Ну ты даешь! И молчала! Вот с чего надо было начинать рассказ о сегодняшнем дне!

— А по-моему, ничего особенного. Он предлагал мне работу в своем новом телепроекте. А я отказалась.

Валентина издала неопределенный звук, как будто она подавилась воздухом, остановилась на месте, согнулась пополам и начала громко кашлять.

— С тобой все в порядке?

Подруга держалась за голову и тихонечко стонала.

— Что случилось?

— И она еще спрашивает! Люди добрые, спасите меня от этой сумасшедшей!

— Да в чем дело-то?

— Генри Микст предлагал ей работу, а она… сказала: «Ах, оставьте! Мне не до вас!» Так, да?

— Ну… примерно так.

Валентина еще раз простонала. И вдруг схватила ее за руку:

— Слушай! А у тебя его телефона нет?

— Есть. Он мне звонил, остался его номер.

— Bay! Давай позвоним и скажем: «Дядечка! У нас есть адекватная девушка. Она, в отличие от предыдущей, согласна с вами работать за любые деньги и даже бесплатно».

— Да, точно, он мне говорил, что никто не интересуется у него гонорарами.

— Правильно! Он же не жадный. Главное — рядом с НИМ работать!

— А я вот интересовалась. И даже возмущалась.

— Что, мало предложил?

— Да мы до этого все никак не могли дойти.

Валентина ревниво посмотрела на нее:

— Что же вы делали? Он к тебе приставал?

— Пока нет.

— Что значит «пока»?

Элли шла, размахивая сумочкой.

— Мне показалось… Впрочем, я не в его вкусе, наверно. Такая серая мышь. А у него — целый Голливуд.

— Ну… он теперь дядечка одинокий. Сама понимаешь.

— Одинокий?

— Он развелся недавно со своей женой. Актрисой какой-то. Все газеты об этом писали… Ну ты даешь! Познакомь меня с ним. Давай! У нас есть повод!

— Какой? — Элли возмущенно подняла брови. — Ты что из меня сводницу делаешь? Я и сама теперь девушка одинокая. Хотя, Валентина, нам ничего не светит, я тебя уверяю.

— Повод железный — Сид. А еще — твоя работа. Скажи, что ты передумала. Или лучше — нет. Лучше скажи, что я согласна.

— Он искал такую, как я. У тебя внешность не подходит.

— Значит, отпадает. Ну тогда — Сид. Отдадим его хотя бы на время Альп.

— Да не буду я тебя с ним знакомить!

— Жадина!

— Не жадина. Просто мы… не очень хорошо расстались, и он меня выгонит за порог, если я приду к нему снова.

— Никакой дальновидности!.. Ох, Элли. Вот видишь?

— Что я вижу?

— Ты просто не умеешь замечать сюрпризы, которые преподносит тебе судьба. А потом на нее еще и жалуешься.

— Я никогда не жалуюсь.

— Такое бывает только в кино! А ты… Упустила шанс.

Элли вздохнула:

— Сейчас бы в Лос-Анджелес. Куда-нибудь в казино…

— Или в Голливуд.

— Да, в тамошний ночной клуб…

— А куда мы вообще идем? — Валентина остановилась. — Мы уже прошли мимо трех клубов. Вот этот, по крайней мере, — до утра.

— Не думаю, что мы просидим в каком-то одном клубе до утра… Смотри!.. Валентина, смотри! — Элли стояла, развернувшись к большому светящемуся зданию, на котором искрилась-переливалась вывеска оного из известнейших в городе казино. — Может, это судьба?

— А что? Может, и правда… Пойдем! У тебя же день рождения! Вдруг Судьба решит преподнести тебе подарок — что-нибудь такое же большое, как тот слон…

— Я боюсь…

— Надеюсь, что все не проиграем.

— Страшно!

— А вдруг повезет?

Казино было оформлено в стиле сороковых годов: тяжелые бархатные портьеры, мраморные колонны, ковровые дорожки, пальмы в кадках…

— Я чувствую себя в старом фильме, которые смотрели наши бабушки! — восхищенно шептала Валентина. — Хорошо, что догадалась взять побольше денег!

Через четверть часа подруги уже цедили коньяк в компании немолодых мужчин, чем-то напоминавших Сида, может быть, ускользающей мимикой…

А еще через час, на пятой ставке, на счету Элли значилось сто двадцать пять тысяч долларов. Под воздействием чудотворного золотистого напитка именинница вошла в раж и ни за что не хотела уходить от рулетки. Ее день рождения уже стал достоянием небольшой общественности в виде девушки-крупье и нескольких зрителей, собравшихся вокруг стола. Она получила несколько фишек в подарок от заведения, с которых теперь — раз за разом — удваивала выигрыш. Она ставила все время на красное.

Валентину же с каждой минутой все сильнее била дрожь, она пыталась утащить неразумную подругу домой, заставив довольствоваться синицей в руке.

Элли же считала, что надо играть до последнего. Ее мнение полностью разделяла крупье, стрелявшая бесстыжими, шальными глазами по сторонам.

— Неужели вы уйдете, не попытав удачу еще? — спрашивала она.

— Ты с ума сошла! Остановись, Элли! Дура! Ты все проиграешь.

— Не мешай.