Индия Грэй - Красавец и скромница

Им ничего не стоило заплатить за торт и обслуживание свадебного приема, но их вполне устраивало, что Сара делала все бесплатно. У Лоренцо темнело в глазах, когда он думал о вчерашней ночи, о Саре, трудившейся в поте лица на кухне, когда все давно спали, после того как насладились ужином, который она для них приготовила. Он вспоминал ее спутанные волосы, раскрасневшееся, усталое, блестящее от пота лицо, жар, исходивший от ее тела…

Он двинул кулаком по оконной раме с такой силой, что Лупо взвизгнул от испуга и побежал прятаться. Лоренцо снова захлестнули угрызения совести. Он и так раскаивался в том, как вел себя с Сарой, а после вчерашнего происшествия на кухне вина легла на его плечи, как свинцовое ярмо.

Для эгоистичной избалованной семьи Сара была лишь прислугой, готовившей вкусную еду и убиравшей посуду, тихо и незаметно. Она никого не интересовала как личность: они не задумывались о том, что она хочет, что чувствует. Самое ужасное, что вчера он поступил так же. Для него она была лишь податливым женским телом, которым он хотел обладать…

Отвращение к себе вновь охватило его. Едва знакомый с Сарой, он уже понял, что меньше всего ей нужен пустой, случайный секс. Ее самооценка и без того достаточно низка, чтобы так обойтись с ней. Если он хочет завоевать ее доверие, заставить раскрыться, он должен добиться этого, не соблазняя ее.

Жаль. Очень жаль.

Лоренцо собирался снова сесть за стол и приняться за работу, когда услышал голоса в холле. Вероятно, Анжелика готовилась выйти к гостям. Он посмотрел на часы. Прошло только двадцать минут с того момента, как он отправил Сару наверх принять душ и переодеться; вряд ли она успела подготовиться за это время. Значит, она не увидит Лотти во всем великолепии.

Схватив маленькую кинокамеру, которую использовал для рабочей съемки, он бросился к двери и слегка приоткрыл ее. В золотых лучах солнца Анжелика, откинув с лица прозрачную вуаль, торжественно спускалась по лестнице в платье из легчайшего жемчужно-белого шелка. Она улыбалась фотографу, снимавшему ее снизу, от подножия лестницы. Во всем ее облике сквозил женский триумф, а лицо выражало безмятежное спокойствие и уверенность.

За ней шла Фенелла в облегающем золотом платье, наверняка выбранном специально, чтобы подчеркнуть ее худобу. Лоренцо проигнорировал ее, обратив камеру на маленькую девочку в венке из белых роз, с глазами полными ощущения собственной важности, вприпрыжку следующую за невестой.

Лоренцо почувствовал, как дрогнуло его сердце. Он должен был смириться со своей бедой, но боль всегда подстерегала где-то рядом, сжимая горло удушающим спазмом. Он держал в фокусе лицо Лотти. Кинокамера была щитом, отдалявшим его от жизни со всеми проблемами и неприятностями. Как телескоп Галилея, она позволяла видеть явления, которые он не осмелился бы исследовать, не прячась за равнодушные линзы объектива. Через маленькое окошко видоискателя он наблюдал за Лотти, которая, откинув со лба вьющийся локон, посмотрела наверх и вдруг улыбнулась, отчего на пухлых щеках появились ямочки. Так, так, кого-то это нам напоминает, подумал он.

Камера последовала за взглядом, и Лоренцо перевел дыхание: на лестничной клетке, облокотившись на перила, стояла завернутая в полотенце Сара с мокрыми после душа волосами. Поймав взгляд дочери, она улыбнулась в ответ, и ее губы вслед за воздушным поцелуем безмолвно прошептали: «Ты прекрасна». Камера запечатлела всю сцену.

Фотограф начал выстраивать группу для коллективного снимка, и Лотти, кинув последний взгляд на мать, заняла свое место впереди группы, рядом с Фенеллой. Лоренцо по-прежнему видел в видоискатель только Сару, едва удерживаясь от искушения снять крупным планом роскошную грудь, приоткрывшуюся, когда она наклонилась, глядя вниз. В этот момент в глазах молодой женщины как будто погас свет. Она выглядела невыносимо печальной.

Фотограф сказал что-то, подружки невесты засмеялись, расслабились, приняли более непринужденные позы. Только Лоренцо видел, как одинокая слезинка сорвалась со щеки Сары вниз, блеснув, как бриллиант в тиаре Анжелики.

Когда, проследив полет сверкающей капли до пола, он поднял голову, Сары наверху уже не было.

Она осторожно закрыла дверь и прислонилась к стене. Вот уж не ожидала, что в душе поднимется такая буря.

Сара никогда не плакала.

Слезами делу не поможешь, если только ты не Анжелика с ее талантом рыдать эстетично и грациозно. Ее сестра умело пользовалась слезами, чтобы добиться своего. Все, на что могла рассчитывать плачущая Сара, — это распухшее лицо в красных пятнах, которые не сходили несколько часов. Слезы определенно ее не красили, следовательно, их требовалось избегать любой ценой. Но там, на лестнице, шквал эмоций едва не расплющил ее о мраморные плиты. Все сошлось воедино: Лотти, такая хорошенькая и счастливая, атмосфера радостного волнения и предвкушения волшебного дня, свадебный торт, шампанское, розы и шелк… Саре казалось, она заглянула в двери рая, навсегда закрытого для нее. Впрочем, от привычки тратить время на приступы жалости к себе она тоже давно отказалась — так же как от укладки волос или бритья ног. Глупо страдать из-за того, что нельзя изменить: ей почти тридцать, и, скорее всего, она проживет остаток дней незамужней, мечтая о сексе в одиночестве холодной спальни.

Сара втиснулась в чудовищного вида панталоны, обещавшие создать «стройный силуэт», но полностью отвергавшие саму идею страстных объятий, и достала сиреневое шелковое платье, купленное два года назад на распродаже после обещания Руперта взять ее в Виндзор на скачки. Она сидела тогда на диете, надеясь, что ее стройная фигура заставит его очнуться от апатии и понять, как глубоко он влюблен.

Понятное дело, она не дождалась ни приглашения на скачки, ни признания в любви.

Стоя перед зеркалом, Сара расправляла платье на «стройном силуэте», когда стук в дверь заставил ее подскочить.

— Войдите, — сказала она.

В дверях появился Лоренцо с бокалом шампанского.

— Это вам, чтобы взбодриться.

— Спасибо, — пролепетала Сара. — Не стоило беспокоиться.

— Я пришел сказать, что по поводу торта и устриц все устроено.

— Правда? — Ее слегка опухшее от слез лицо просветлело. — Как вам удалось?

— Вчера вы произвели на Женнаро такое впечатление, что он согласился привезти торт, пока все будут в церкви, и одолжить своих людей. Паола, жена Альфредо, тоже придет, если ей разрешат взять с собой маленького сына. Так что помощь обеспечена. — Поколебавшись, он протянул руку и приподнял ее подбородок. — Во всяком случае, с работой. Что касается остального, не знаю.

Сара опустилась на стул перед туалетным столиком.