Мирна Маккензи - Грехи молодости

Она все еще смотрела с виноватым видом, то открывая, то вновь закрывая рот.

— Вина тут не ваша и не Кэсси, — твердо сказал Джейк.

Сказал, как думал. Тесс не сделала ничего плохого, а Кэсси, конечно, могла бы дернуть его за одежду и спрятаться, но сейчас он понимал, что в тот день она плохо соображала. Когда она повела его в этот чулан, она была безумно испугана, безнадежно несчастна и нуждалась в утешении. Ей хотелось кому-то довериться, хотелось, чтобы ее успокоили, поддержали и вернули веру в людей. Как бы то ни было, именно он попытался утешить бледную, дрожащую Кэсси, хотя прекрасно знал, что малейшая провинность окончательно опозорит его и перечеркнет любые надежды на аттестат. А его матери так хотелось, чтобы ее сын окончил среднюю школу… В этом городе он всегда ходил по тонкому льду, но, когда его бывшая подруга прильнула к нему в чулане, Джейк не смог ее оттолкнуть. Он обнял ее, и теперь уже бесполезно гадать, что же было бы дальше. Их обнаружили, он принял как должное свой позор и закончил именно так, как все всегда и предполагали.

Джейк очнулся от воспоминаний и увидел, что Тесс снова ему улыбается. Проклятье…

— Я слышала, что Кэсси переехала в Хайтауэр, — испытующе гладя на него, осторожно проронила она. — И… родила ребенка.

Джейк глубоко вздохнул. Он понимал, какого ответа она ждет. Надеялась, что он удивится. Ее идеалистическое «я» желало, чтобы все мужчины в ее мире были скрипяще-чистыми и жили в стерильных белых домиках, творя добрые дела. Ей хотелось повернуть его прошлое вспять, чтобы он заверил ее, что все россказни о нем — всего лишь куча вранья. Это могло сделать общение с ним более приемлемым и приятным. Ей хотелось, чтобы он обелил себя перед ней.

Вместо этого он спокойно посмотрел ей в глаза и просто сказал, что слышал о ребенке, родившемся у Кэсси.

Он знал историю Кэсси, но это было ее личное дело и никого больше не касалось. Это не его секрет, и он не собирался его разглашать. Правду нельзя было рассказывать. Особенно этой женщине. Она верила в могущество всеобщей честности, но для придавленных бедностью существ, вроде Кэсси или для сыновей бывших заключенных вроде него самого правда не всегда появляется в красивой упаковке и годится не в любой ситуации.

Тесс выжидательно глядела на Джейка. Она ждала, чтобы он сказал еще что-нибудь, объяснил, что не бросал на произвол судьбы мать своего ребенка, но Джейк, как и одиннадцать лет тому назад, молча смотрел на нее глазами, полными вызова.

— Ладно, давайте лучше займемся делом, — сказала Тесс, пытаясь стряхнуть с себя ощущение разочарования и досады. Чего она ожидала? Чего-то обнадеживающего? Только потому, что Джейк снял с нее вину за свое исключение из школы? Потому что смотрел на нее понимающим взглядом? С таким выражением, что она почувствовала ужасное желание обнять его, утешить, оправдать…

Чепуха. Пустые фантазии. Конечно, этот мужчина похож на молодого бога, и она рассчитывала, что и вести себя он будет соответственно. Нетрудно понять, что ее слегка занесло в фантазиях. С кем не случалось? Однако…

Джейк продолжал испытующе смотреть на нее, и Тесс тихо кашлянула.

— Займемся делом, — согласился он. — Вот мой замок, прекрасная леди. — Он с саркастической усмешкой обвел вокруг рукой, указывая на пришедший в бедственное состояние интерьер.

Комната была красива и ужасна одновременно. Обои, на которых когда-то красовался очаровательный рельефный цветочный узор, теперь поблекли и покрылись пятнами в тех местах, где протекала крыша. Панельная обшивка местами потрескалась. Когда-то золотистого цвета прочные деревянные полы чудовищно покоробились, а солнечные лучи, льющиеся сквозь веерообразное окно, подчеркивали пыль, изношенность и умирающий блеск былого великолепия.

— Вам нравится? — спросил он.

Тесс закатила глаза.

— Я бывала здесь раньше.

— Так они это делали? Члены комитета входили в дом, когда хозяев не было, чтобы осмотреть помещение?

Его голос был ровным, будничным. Но она могла побиться об заклад, что он был зол, как сто чертей.

— Конечно, нет. Существуют законы, вы же знаете, Уокер.

— Значит…

— Однажды ваша мать пригласила меня на чашку кофе. Мне кажется, я так восторженно и бурно проявляла интерес к этой усадьбе, что она решила удовлетворить мое любопытство. Уже тогда дом начинал приходить в упадок и выглядел неважно.

Что за выражение промелькнуло на его лице? Гримаса боли?

Вероятно, нет. Скорее всего, просто недовольство ее настойчивым интересом к этому дому.

Он понимающе кивнул головой.

— У меня есть документы, в которых объяснено, что следует делать.

Она подошла поближе, уверенная, что ему не понравится то, что она собиралась ему изложить.

— Я об этом знаю. Там перечислены частичная замена и ремонт кровли, восстановление электропроводки, замена окон, устранение повреждений основных конструкций, другие работы, необходимые для того, чтобы привести здание в полный порядок в соответствии с кодексом. Но некоторые из них следует производить с большой осторожностью. Например, покраска…

— Что-нибудь столь простое, как покраска, станет проблемой, не так ли? — В голосе Джейка слышался откровенный вызов, а также намек на упрямство, в котором он признавался ей накануне. — Так что же мне необходимо узнать о покраске?

Безобидное слово «покраска» в устах этого человека прозвучало как ругательство. Тесс почувствовала, как горит ее лицо, но будь она проклята, если позволит этому упрямцу взять над ней верх. Она любит этот дом и уверена, что женщина, которая в нем жила, тоже его любила. Его раздражение вполне понятно. Ему очень неприятно находиться в городе, где все знают его с худшей стороны, но этот дом принадлежал его матери, а ее он любил. Вот почему вчера, когда он вспоминал о Флоре, его голос сорвался. Может быть, это нехорошо и даже неуместно, но Тесс намеревалась сыграть на любви Уокера к матери.

Нравится ему это или нет, но довольно длительное время им придется тесно сотрудничать. У нее было предчувствие, что ей придется бороться с ним за каждую мелочь, за каждый дополнительный доллар расходов на этот дом.

— Ладно, Джейк, вы же понимаете — покраска покраске рознь, — пробормотала она. Ему придется признать за ней право на участие в работах.

— Думаю, я никогда этого не пойму, — процедил Джейк, явно сдаваясь.

— Кстати, — продолжала она, протягивая ему принесенную книгу, — вот некоторые специальные сведения для вас. Здесь вы найдете информацию, например, о колористической гамме викторианской эпохи. Коричневые, красные и зеленые тона были довольно популярны, но в эпоху королевы Анны…

— Я подумывал о синем цвете «электрик» и лиловом, дорогая, — перебил ее Джейк, с трудом удерживаясь от ухмылки.