Элис Маккинли - Обещание счастья

— Не уверен. Я позвоню. — Ник посмотрел на часы. Лиз невозможно сбить с толку. Черное для нее всегда черное, а белое всегда белое. Только факты имеют значение. — Лиз…

— Что, Ник?

— В мире нет ничего, чего бы я для тебя ни сделал. Ты мне веришь?

— Конечно, Ник. — Непроницаемое выражение, казалось, так и не покинуло ее лица.

Ему вспомнились слова Эндрю: «Лиз всегда тебя любила. Ты и сам об этом знаешь, просто боишься смотреть правде в глаза».

Паркер, одетый в легкий летний костюм, приехал в десять часов.

— Подобающий вид — хорошее впечатление. — Он улыбнулся. — Кстати, у меня есть новости. Поговорим по дороге в аэропорт.

Ник кивнул. То, что они сегодня выяснят, возможно, определит его дальнейшую жизнь. Он скрестил пальцы, как делал в детстве, когда желал, чтобы сбылось что-то хорошее.

Для чего нужна вся эта работа и деньги, если ему их не с кем тратить? Что хорошего в жизни, если тебе не с кем ее разделить? Когда Ник высказал эту мысль Паркеру, тот посмотрел на него с сожалением.

— Вы свободны в своих действиях и можете делать все, что пожелаете. Никто не осознает, что такое свобода, пока ее не отнимут. Быть живым и свободным — самое главное в жизни. Сейчас вы думаете о себе, и я вас не осуждаю. Но подумайте, от чего пришлось отказаться вашей невесте. А теперь, когда она сбежала, у нее возникла масса проблем, самая главная из которых — остаться в живых. Подумайте об этом, мистер Гилмор. Нам надо идти, — сказал он, глядя на часы.

Свобода. Ник снова и снова повторял про себя это слово, обозначающее неотъемлемое человеческое право, которого лишили Кэсси.

Как и сказал таксист, городок находился совсем недалеко от аэропорта. Назвать эту выжженную солнцем грязную дыру городом значило оказать ей слишком большую честь. Кэсси расплатилась, вышла из машины и огляделась, чтобы проверить, не следят ли за ней. Не заметив ничего подозрительного, она отправилась на поиски нужного адреса.

В городке не было ничего, что можно было бы назвать привлекательным. Кэсси пришли на память старые вестерны, где показывают узкие убогие улочки и деревянные тротуары. На противоположной стороне она увидела пару магазинов, аптеку и парикмахерскую. Над их витринами красовались матерчатые синие козырьки. Кэсси с раздражением подумала, что владельцы наверняка каждое утро проверяют, идеально ли они натянуты. Заблудиться в таком городе невозможно. Вдруг дверь продуктового магазина открылась, и на пороге появилась Мэри. На ее лице отразилось сначала изумление, потом растерянность и, наконец, радость. Кэсси прижала к губам палец, давая понять, что не стоит привлекать к себе внимание посторонних.

— Я так рада тебя видеть, Мэри. Пожалуйста, не плачь и тем более не смейся, не делай ничего, что может привлечь к нам внимание. Я здесь всего полчаса, но уже успела возненавидеть этот город.

— Я тоже его ненавижу и не хочу здесь оставаться. Они дали мне восемьсот долларов и сказали, чтобы я их экономно тратила, представляешь? Мне пришлось снять маленькую квартирку, но работу найти не удалось. Здесь в двадцати километрах есть город побольше, но, чтобы искать там работу, надо иметь машину. Один раз в день туда ходит автобус, но, если водитель не в настроении, он может и отменить рейс. Здесь абсолютно все не так, как мне обещали.

Кэсси кивнула.

— Знаешь, Мэри, я о многом передумала с тех пор, как сбежала. Похоже, эта самая Программа рассчитана не на таких людей, как мы с тобой. Она создана для преступников, для которых какая-нибудь провинциальная дыра, где их не найдут бывшие дружки, предел мечтаний. — Она рассказала Мэри о том, где ей пришлось провести десять дней. — Похоже, до меня там отсиживался не один десяток уголовников. Тем, кто меня охранял, было совершенно наплевать, хорошо мне или плохо. Им казалось, что я приму все их обманы как должное. Они хотят, чтобы мы делали только то, что им нужно и когда нужно, но, попробуй их о чем-нибудь попросить, увидишь, что будет. Ты хотя бы получила новое имя и документы, а мои еще не готовы. Это несправедливо.

— Что нам теперь делать?

— Тебя кто-нибудь контролирует? Ты где-нибудь отмечаешься? Как это все происходит? Меня охраняли двадцать четыре часа в сутки. Я должна была докладывать, даже если шла в ванную.

— Я отмечаюсь один раз в неделю. Меня никто не беспокоит. Да и зачем им это надо? Думаю, они считают тебя главным свидетелем.

— Как ты отмечаешься?

— Встречаюсь с одним человеком. Он производит довольно приятное впечатление, но не знаю, чего от него ждать, если я вовремя не отмечусь. Телефона у меня нет, это стоит слишком дорого. Коммунальные услуги включены в квартирную плату, так что из-за этого я не волнуюсь. С хозяйкой квартиры у меня еще те отношения, и вряд ли она позволит мне при случае воспользоваться ее телефоном.

— Как же ты здесь проводишь время?

— Трудно поверить, но в этом городе есть библиотека, там у меня карточка с новым именем, — грустно заметила Мэри. — Короче, я читаю и пью чай со льдом, потому что он здесь дешевый.

— Как приятно тебя снова видеть, Мэри! — воскликнула Кэсси, взяв подругу за руку.

На идущих по улице девушек никто не обращал внимания.

До двухэтажного дома, где жила Мэри, оказалось совсем недалеко. В квартире было очень жарко. Мебель выглядела потрепанной, ковер давно протерся. В старомодной кухне красовалась облезлая плита. Раковина была завешена ситцевой занавеской. Такие же висели на окне.

— Хочешь сандвич? — спросила Мэри. — У меня есть колбаса и сыр. Ах да, я еще купила банку огурчиков. В основном перебиваюсь супом и сандвичами. Не хочется ничего готовить, Кэсси, нет настроения. Мы ведь уедем отсюда, правда? — спросила она одновременно с отчаянием и надеждой.

Кэсси обняла подругу, но тут же отстранилась, стараясь скрыть слезы.

— С удовольствием съем сандвич и пару огурчиков. И обязательно выпью чая со льдом. Мы должны все хорошенько обдумать, Мэри. Нам дали совсем не то, что обещали. В тех бумагах, которые мы подписали, ничего не говорилось о том, что тебе придется жить в таком мерзком месте, а волокита с оформлением моих документов затянется так надолго.

Мэри кивнула.

— Пока мы имели дело с полицией, все шло нормально, но, как только подключились департамент юстиции, ФБР и остальные, все изменилось. Радович показался мне неплохим человеком.

— Радович всего лишь рядовой трудяга, старающийся сделать жизнь поспокойнее. Остальные — просто обманщики. Я все время думаю, почему мне удалось так легко уйти? Сначала я даже запретила себе оглядываться на улице. Наверное, хотела что-то доказать. Судебный исполнитель мог пойти за мной, но не пошел. Или, может быть, я просто не заметила. Ведь они профессионалы, а я глупая перепуганная женщина, которая ничего не знает ни о преступниках, ни о сыскных уловках. Посмотри на меня, Мэри. Я постриглась, покрасила волосы и стала похожа на ведьму, которая всю ночь летала на метле. Возможно, даже сейчас поблизости прячется полицейский, выжидающий подходящего момента, чтобы объявиться. Интересно, они собираются вернуть мне коробку, где хранились фото отца, мои детские снимки и самые дорогие вещицы? Я понимаю, что новую жизнь надо начинать в новой одежде, но какой вред могли принести несколько фотографий из прошлого? Они отняли у меня все, и я их за это ненавижу, — с горечью заключила Кэсси.