Дебора Диксон - Ты - мой спаситель

Вместо бойкой медсестры, вышагивающей по палате и готовой отчитать его за то, что он заставил себя ждать, на топчане, скрестив ноги, сидела маленькая фигурка в бирюзовом комбинезоне, отвернувшись в противоположную от него сторону. Ему не было видно лица, но поза свидетельствовала об охватившей ее панике. Она была поглощена своими мыслями и так пристально разглядывала стиснутые руки, что не слышала, как распахнулась дверь. Даже не заметила его. Бо тихонько вошел в комнату и мысленно перебрал вопросы, которые собирался задать Мэгги Сент-Джон. Пятница, тринадцатое, оборачивалась чертовски трудным днем.

Мэгги сплела трясущиеся пальцы и сжимала, пока они не перестали дрожать. Никто ничего не заметил. Пока. Но всякий раз, когда ее оставляли одну, сердце начинало лихорадочно биться, а руки снова тряслись. В отсутствие собеседников нечем было занять мысли, нечем вытолкнуть из памяти ту страшную картинку.

Почему кто-то другой не мог обнаружить этот пожар?

Почему здесь так холодно?

Она знала — почему, но вопрос был не об этом. В действительности она хотела спросить, почему чувствовала себя такой замерзшей и одинокой. Не в первый раз в жизни ей хотелось оказаться где-нибудь в теплом месте, в чьих-нибудь объятиях. Огонь — теплый. Мэгги прогнала от себя эту мысль. Нет, нет, нет.

В данный момент она могла бы совершить убийство ради какого-нибудь человека, который имел для нее большое значение. Ради отца. Ради матери. Ради любого. Ради кого-нибудь. Того, кто пообещает ей, что воспоминания о той ночи не вернутся, а если даже вернутся, это не имеет значения. Того, кто скажет ей, что случившееся — не ее вина. Того, кто скажет ей, что она уже больше не та маленькая девочка.

Но что, если то была ее вина?

Смотри на меня!

Когда она открыла дверь в хозяйственное помещение, эти слова прозвучали в ее сознании так ясно. Точно так же, как раньше. В мгновение ока мир накренился, и ее потащило вниз, в темное пространство внутри нее самой. На долю секунды Мэгги снова оказалась там. Огонь был перед ней, он шел за ней. А затем исчез, оставив после себя один образ, один звук. Один ужасающий моментальный снимок ночи, которую она никогда не могла как следует вспомнить. Не хотела вспоминать.

По крайней мере, в одиночестве.

Единственным членом семьи Мэгги считала Кэролайн Поуг, заменившую ей старшую сестру, которая жила на другом конце города и пыталась свести концы с концами, делая стрижки и перманент. Мэгги не могла обратиться к ней за помощью. Кэролайн не может позволить себе закрыть парикмахерскую в пятницу.

Поэтому Мэгги сжалась в комок на кровати, пытаясь взять себя в руки. Ожидание прошлого снова пронзило ее. Ожидание знакомых вопросов.

Только на этот раз она знала, что это не ее вина. На этот раз в ее памяти не было большой черной дыры. Она могла припомнить все подробности сегодняшнего дня — начиная с того момента, когда проснулась, и до того момента, как открыла дверь в ту комнату. Она ни разу в течение дня не чиркнула спичкой, тем более ничего не поджигала.

Все равно. Комок в желудке не хотел исчезать.

Мэгги подтянула к себе коленки и положила на них голову. Начала покачиваться, и глаза у нее сами закрылись. И именно в этот момент прошлое нанесло удар с ошеломляющей быстротой. Подобно ножу, вонзившемуся в мозг, воспоминание было острым, причиняло боль. Она вспомнила, как теребила задвижку, умоляя о чем-то.

— Нет! — Мэгги рывком подняла голову и заставила себя сосредоточить взгляд на собственных руках, на унылой обстановке комнаты, на сегодняшнем дне. Она не хотела вспоминать. Не хотела знать. Ее дыхание почти пришло в норму, когда полный сочувствия мужской голос заставил ее снова вздрогнуть.

— С вами все в порядке?

Мэгги не вскочила с кровати, но была очень близка к этому перед тем, как здравый смысл подавил инстинкт. Откинувшись назад, она спросила:

— Кто вы такой, черт возьми?

— Грейсон, заместитель начальника следственного отдела департамента пожарной безопасности. — Теперь его голос звучал более жестко, более официально. Сострадание исчезло из него. — Если вы — Мэгги Сент-Джон, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

Она встала с кровати. Почему-то ей казалось, что сидя она находится в невыгодном положении, и Мэгги не могла отделаться от ощущения, что Грейсона это устраивает. Джинсы и простая рубашка не создавали впечатления добродушного парня, в нем угадывалась твердость характера, а пристальный оценивающий взгляд, казалось, пронизывал насквозь.

Мэгги захотелось съежиться, когда она поняла, как много он увидел. Но вместо этого она окинула беглым взглядом его долговязую фигуру.

— Правильно, — сказала она. — Вы пришли, чтобы допросить меня. Это утешает. В какую-то минуту я было подумала, что вы здесь для того, чтобы меня напугать.

— Что-то уже напугало вас до того, как у меня появилась такая возможность. Не расскажете мне об этом?

Внезапно Мэгги не захотелось ему ничего рассказывать. Во всяком случае, не тогда, когда он так на нее смотрит. Словно он уже знает все ее тайны и все равно хочет получить ее признание.

— Нет, мне не хочется вам исповедоваться.

— Часто снятся кошмары?

— Я не спала.

— Часто бывают приступы паники?

Она ощетинилась.

— Только когда за мной шпионят посторонние мужчины.

— Извините. Я не считал себя посторонним.

Бо увидел, что уголки ее губ приподнялись в невольной улыбке. Он не собирался шутить, но старая привычка взяла верх. Эта леди — просто туго натянутая струна, а он очень хорошо понимал такое состояние. Взрослея, он бессчетное количество раз видел сжавшуюся в комок мать, пытающуюся отгородиться от внешнего мира.

Но не вид этой напряженной женщины нанес ему удар под ложечку. А ее глаза. Он ни у кого, кроме матери, не видел такого испуганного, затравленного выражения. Какое-то мгновение в глазах Мэгги Сент-Джон стоял подлинный ужас, а затем она надела маску.

Так или иначе он выяснит, что скрывает эта хрупкая женщина.

Выражение его лица смягчилось, и он ответил ей такой же неуверенной улыбкой.

— Похоже, мы плохо начали, мисс Сент-Джон.

— Не стоит извиняться. Я — не стану, и зовите меня Мэгги. Этот день идеально подходит для плохого начала каких угодно дел. Можете мне поверить.

— Я не из доверчивых.

— Это видно. — Она облокотилась на спинку кровати и запустила пальцы в волосы, которые выглядели так, словно их подстригли газонокосилкой.

Распадаясь посередине головы, они торчали во все стороны. В сочетании с полными губами эти всклокоченные волосы создавали впечатление, что она только что вовсю целовалась — и готова продолжить это занятие. Пухлая нижняя губка и выражение уязвимости в глазах создавали опасную комбинацию.