Линда Уиздом - Все, что нужно мужчине

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе, о чем эта книга? Я всегда получал «отлично» за пересказ. — Он не занимался такого рода словесным соблазном с тех пор, как перестал быть старшеклассником, и сейчас это показалось ему очень забавным. В то же время он ощущал, что женщина, которую он держит в своих объятиях, вызывает в нем не одно лишь физическое влечение.

То же самое испытывала Кейт. Для нее эти ощущения были и необычными, и неожиданными: сама себе она казалась неопытной девчонкой, которая когда-то поздним вечером привела парня в дом своих родителей.

Марк губами дотронулся до ее щеки, потом поцеловал уголок ее глаза. Ладонь его мягко легла на ее шею, и он почувствовал, как бьется ее пульс.

— Я неделями мечтал об этом, — прошептал он, поглаживая нежное чувствительное углубление у основания ее шеи. Он улыбнулся, ощущая легкую дрожь, пробежавшую в ответ по ее телу. — Я ложился спать, представляя тебя в моих объятиях, а просыпался в тоске, потому что тебя со мной не было.

Кейт, рационально смотревшей на мир, трудно было понять, что мужчины, как и женщины, могут столь же легко предаваться игре своего воображения.

— Тебе не следует так говорить, Марк. — Не удержавшись, она поцеловала крошечную ямочку у него на подбородке. — Ведь мы с тобой взрослые люди. — Это было сказано с необходимой ноткой беспечности в голосе.

Марк нахмурился, но его недовольство быстро улетучилось. Он терял самообладание от ее прикосновений и запаха ее тела и впервые в жизни испытывал самое примитивное желание: сорвать с нее одежду и отыскать на ее теле те места, которые источали этот сладострастный аромат. Он застонал, прижимая ее к груди, и впился в ее губы страстным поцелуем.

Кейт не была готова к такому откровенно требовательному поцелую. Она лишь обняла его за шею, покоряясь бурному и страстному приливу его ласк.

— Кейт, — выдохнул Марк, оторвавшись от ее губ, чтобы осыпать поцелуями все ее лицо. Любой ее ответ утонул бы сейчас в этом его новом порыве желания. Казалось, он не мог ею насладиться. Он шептал ей на ухо слова любви и слушал ее несвязные ответы. Его ладонь накрыла ее грудь, и под пальцами он вдруг почувствовал, как твердеет сосок и ответным желанием наливается ее грудь. Она чуть слышно застонала от удовольствия, и ему стало приятно оттого, что он смог так легко возбудить ее. Он продолжал нежно ласкать ее тело сквозь шелковую ткань кофточки и искать губами ее губы. Он знал, что влюбился в нее, и знал, что вскоре ему придется сказать ей об этом.

Внезапно, тихо рассмеявшись, Марк отстранился от нее и высвободил свою майку из джинсов. Он положил ее руки себе на живот в молчаливом приглашении к большей близости.

— А я думал, что эта игра только для детей, — шепнул он.

— Какая игра? — словно во сне спросила она, просовывая руки ему под майку, лаская его гладкую спину и наслаждаясь тем, как вздрагивают его мышцы от ее прикосновения. Она сильнее нажала кончиками пальцев на его плечи, а затем ее руки скользнули вниз.

— Игра в «доктора».

Эта игра слов показалась Кейт забавной, и она засмеялась. Ее глубокий грудной смех звучал маняще и призывно, и вдруг неожиданно для себя она ощутила необыкновенную легкость и беззаботность. Она словно парила в воздухе, а окружающие ее предметы расплывались, теряя четкость очертаний, как бывает после нескольких бокалов хорошего вина, но такое состояние не могло быть результатом крохотной порции бренди, остатки которого все еще золотились на дне ее стаканчика.

— Когда мне было шестнадцать, это выглядело совсем иначе, — пробормотал Марк, нащупывая на кофточке Кейт скрытые под планкой пуговицы.

— М-м… какое еще «это»? — Кейт отвлекали более важные, чем неловкие попытки Марка расстегнуть пуговицы, ее собственные ощущения. Бедром она явственно чувствовала, как поднимается и растет его мужская плоть, и ей было приятно сознавать, что она для него желанна.

— Ожидание близости, — ответил Марк, трогая губами впадинку у основания ее шеи, в то время как его пальцы медленным, нежным касанием переместились с выреза кофточки сначала на ее спину, а потом двинулись по плечу, исследуя его изящный изгиб и нежную кожу. Каждое его движение было точно рассчитанным — оно всякий раз заставляло Кейт делать глубокий вдох и, задерживая дыхание, гадать, где же в следующий момент окажутся его пальцы. Когда он осторожно провел рукой вдоль глубокого выреза ее кофточки, слегка коснувшись обнаженной груди, она едва не задохнулась от внезапно нахлынувшего желания.

— Ты играешь не по правилам, — прошептала Кейт и, стараясь не отставать от него, высоко подняла его майку. Одним резким движением он сорвал с себя майку, швырнул ее далеко в сторону, а затем крепко обнял Кейт, прижимая ее к своей широкой, мускулистой груди.

Только тогда Марк обнаружил, что ее выпуклые соски надежно прикрывает шелковый лифчик телесного цвета, и, не сдержавшись, разочарованно простонал:

— И ты еще говоришь, будто я играю не по правилам. А ты когда-нибудь слышала о более чудовищном изобретении, чем бюстгальтер? Док, ты запросто можешь свести мужчину с ума!

Шуточного упоминания ее профессии оказалось достаточно, чтобы Кейт вспомнила о том, что поступает сейчас вопреки всем своим принципам. Провести вечер со своим пациентом — еще куда ни шло, но позволять себе более интимные отношения — совершенно не в ее стиле. Ей показалось, что она сознательно нарушает некий моральный кодекс. Марк почувствовал возникшую внезапно отчужденность.

— Кейт? — Указательным пальцем он нарисовал крохотный кружочек возле уголка ее рта. В его голосе звучало беспокойство.

Она медленно покачала головой и уперлась руками ему в грудь, отстраняясь от Марка.

— Вы — опасная личность, Марк Харрисон, — сказала она, изобразив недовольную гримасу, и, вскочив с дивана, дрожащими пальцами принялась застегивать пуговицы и заправлять кофточку в брюки. — Мне следовало с первой нашей встречи передать тебя доктору Томпсону для дальнейшего лечения.

Губы Марка тронула едва заметная улыбка, а в глазах мелькнуло незнакомое выражение.

— Вообще — это не мой стиль, Кейт, — признался он. Затем, увидев на ее лице неподдельное изумление, торопливо продолжил: — О, нет, я не имею в виду поцелуи и прочее, я говорю о манере поведения. Хотя я с тобой согласен, что послать тебе плакат мог бы и я — от себя лично, разумеется. Но я бы сделал это более экстравагантно — ну, скажем, послал бы тебе его с нарочным, переодетым клоуном, или, например, снялся бы для этого плаката совершенно обнаженным. Но, думаю, тогда ты не смогла бы повесить его в своем кабинете в лечебнице, верно? — Он поморщился, понимая, что сморозил гигантскую глупость.