Патриция Хорст - Ты мне не пара?

— Каким же образом ты пришла к такому заключению?

— Мне пришлось кое-что переосмыслить. — Она вытерла слезы и шмыгнула носом. — Ты скрывал все с тех пор, как встретил меня, и продолжаешь делать это сейчас. Тебя не волнует, как я себя чувствую и выгляжу со своей беременностью. Должно быть, ты страшился узнать, что тебя ограбили во второй раз. Разве не так? Ты же помчался не за мной. Ты помчался за ребенком. Уходи, Бернард, и учти: я не позволю тебе и на милю приблизиться к ребенку или ко мне.

С удивительным спокойствием он просунул палец под ремешок наручных часов и подтянул циферблат к центру запястья.

— И ты считаешь себя вправе принять подобное решение?

Его холодность не вызвала в ней волнения. Он никогда еще не казался ей таким далеким, таким чужим, высокомерным. Она вспомнила, что такое выражение всегда появлялось на его лице при встрече с ней. Что ж, и в этом Бернард верен себе.

Стараясь вести себя точно так же, как и он, Элина сухо сказала:

— Да, у меня достаточно оснований для этого.

И тут же повернулась к нему спиной, стараясь скрыть внезапно подступившие слезы. От ее недавнего спокойствия не осталось и следа. Снова сердце наполнилось нестерпимой болью.

Бернард еще минуту постоял, не делая попыток спорить с ней, прикоснуться или просить прощения. Его шаги нарушили воцарившуюся тишину.

Он поднялся в спальню. Она слышала, как он ходит наверху. Потом он спустился вниз и открыл входную дверь. Порыв апрельского ветра ударил ее по ногам.

— Надеюсь, ты изменишь свою точку зрения, — холодно сказал он. — Понимаю, что для этого потребуется какое-то время. Но учти, терпение мое на исходе. И я это дело так не оставлю.

Он зашагал по дорожке, ведущей к воротам. Элина услышала металлический скрежет петель.

Пустота залила ее сердце, пусто и холодно стало в комнате, в доме, везде.

Он ушел из ее жизни точно так же, как и вошел в нее, — спокойно, безжалостно. Элина ужаснулась, когда поняла, что все кончено.

С Маркусом Кларком Бернард был знаком еще со школьных времен. Оба играли в одной футбольной команде, оба получили дипломы в одном и том же университете. Обстоятельства надолго свели их вместе, а общие интересы сделали друзьями.

Через неделю после окончания юридического факультета Маркус женился, но и тогда Бернард остался его закадычным другом.

Как только Бернард вернулся от Элины, он сразу же навестил Маркуса. Он был полон решимости начать юридическую тяжбу с Элиной, чтобы добиться опеки над своим ребенком. Других юристов Бернард не признавал, к тому же Маркус Кларк слыл одним из наиболее сведущих и честных адвокатов в городе.

Бернард выяснил, что его шансы получить родительские права до рождения ребенка почти равны нулю, но и после рождения сделать это будет не так-то просто. В этом деле правосудие было на стороне Элины. И все же он решил действовать, как и обещал ей, если она не изменит своей точки зрения. Иными словами, он сознательно шел на подлость и решил проконсультироваться с Маркусом, каким образом можно побыстрее достичь цели.

Маркус пожевал кончик карандаша и прямо сказал Бернарду, что он думает по этому поводу.

— Ты убежден, что следует идти по такому пути, старик? Твои действия вряд ли улучшат ваши отношения. Сомневаюсь, что ты одержишь победу, если займешь жесткую позицию. Не лучше ли вам помириться, а?

— Пиши бумагу и прекрати играть роль миротворца, — фыркнул Бернард.

— А ты пытался поговорить с ней? Объяснить…

Бернард цветисто выругался.

— Очень ловко у тебя это получается, — заметил Маркус, когда ругательные обороты иссякли. — Повторить вопрос?

— А что я могу объяснить, когда она отказывается меня слушать? И не повторяй мне, что по закону она может жить, где захочет, не говори, что я должен ждать до тех пор, пока ребенок не появится на свет, и лишь в этом случае можно будет действовать по британским законам. У меня нет желания сидеть сложа руки и ждать, пока она снова куда-нибудь не улизнет.

— В конце концов она возненавидит тебя.

— Она меня уже ненавидит, Маркус. Черт возьми, мы оба ненавидим друг друга!

— Ну, ладно. Короче, вы стали людьми, которые не хотят нести общий мешок. Тогда ответь, почему ты упорно старался склонить ее к браку?

— Пиши бумагу, — мрачно буркнул Бернард, — и оставь свои разговоры для тех, кому они интересны.

— Ты похожа на беременную Жанну д'Арк. Столь же решительная и беспощадная, — сказал Нил, когда Элина появилась у брата в начале июля. — Быстренько садись, вытяни свои отекшие ноги и скажи, что у тебя все хорошо и ничего не изменилось.

— Господи, я думала, что ты на моей стороне, — нахмурилась Элина. — Этого я никак не ждала.

Нил, который курил трубку и во всем следовал английским привычкам, выпустил колечко дыма.

— Дело не в том, кто держит твою сторону, Элина. Дело в том, что все мы хотим, чтобы у тебя все было в порядке. К чему было устраивать бурю в стакане воды? Чего ты добилась? Если хочешь знать, мне весьма симпатичен твой Бернард.

— Вовсе он не мой, — парировала Элина. — Я не прикоснусь к нему, будь он даже самым выдающимся человеком на земле.

— Чего ты добиваешься своими громкими криками? Хочешь выставить его в невыгодном свете?

— Я в лицо сказала ему, что он лжец. Он и на самом деле таков.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена! Он преследовал меня, старался убедить вернуться домой и выйти за него замуж…

Нил кивнул, разгоняя рукой клубы табачного дыма.

— Вижу, что тебе все труднее злиться на него, — заметил он.

Элине захотелось чуть ли не придушить брата. Его позиция удивила ее и перевернула наизнанку все ее мысли. Недавно она получила мерзкое письмо, которое встряхнуло ее и вывело из апатии, в которой она пребывала с тех пор, как Бернард Дэниел уехал.

Ее вид, ее состояние беспокоили и Лесли.

— Ты плохо выглядишь, — сокрушалась она. — А не пойти ли тебе в клинику на консультацию?

Элина однажды заходила туда, но очереди к врачам были такими длинными, что она не выдержала и ушла. Иногда она чувствовала тянущие боли внизу живота, но объясняла их естественным давлением плода. Находиться в обществе счастливых будущих мамаш было невыносимо, особенно когда они толковали о своих заботливых мужьях. Ей было неприятно любое напоминание, что она одна. Она ни на минуту не забывала об этом, а одиночество терзало, как незаживающая рана.

— А что мне делать с этим? — чуть не закричала она, потрясая письмом перед носом Нила. — Что ты думаешь?

— Думаю, тебе следует либо вернуться домой, в Штаты, прекратить сражение и урегулировать ваши разногласия, либо идти до конца и поломать все. В твоем положении, однако, второе исключается.