Джейн Портер - Солнце завтрашнего дня

— Тебе что, тридцать лет? Больше?

Она попыталась вырваться, но не смогла. Пульс подскочил, кожа загорелась. Его прикосновение ей не понравилось.

— Только что исполнилось тридцать — тихо проговорила она.

— Ты не носишь кольца. — Он продолжал исследовать ее лицо. — Твой муж умер?

— Я никогда не была замужем.

— Никогда?

— Не хочу никакого мужа.

Тэа убрал руки, опустил густые ресницы вниз, скрывая выражение глаз.

— Но ты не девственница, верно?

Его тон изменился. Она не поняла, что это — шок или уважение. Но, в любом случае, возмутительно! Ее жизнь, прошлое и тем более сексуальность — личное дело и никого не касаются. Меньше всего — варвара-кочевника.

— Мне тридцать, а не тринадцать. Конечно, у меня были отношения такого рода, и опыт есть, но

я предпочитаю оставаться одинокой. Тогда мне можно путешествовать. Исследовать. Делать то, что хочется.

Тэа продолжал изучать ее, словно чужеземную диковинку, странным образом очаровавшую его.

— Твои родители еще живы? — спросил он.

Она кивнула. Непонятно, куда он клонит.

— Они не будут о тебе беспокоиться?

— Нет. — Телли заметила его удивление, покраснела. — Может быть, слегка. Но они привыкли в моему образу жизни. Кроме того, у них есть другие дети.

Тэа снова наполнил свою чашку чаем.

— Я найду тебе мужа.

— Что?

Он важно кивнул, потягивая чай.

— Тебе нужен муж. Так должно быть. И я его подышу. Останешься довольна.

— Нет. — Голова кружилась, перед глазами танцевали крохотные точки. Что он несет? Надо поставить его на место. Но она лишь хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.

— Женщины — как растения. — Он взял с подноса финик, разделил его на половинки. — Им нужен муж и дети, иначе они засыхают.

Просто кошмар! Такого поворота она никак не предвидела. Сначала отобрать снимки, камеру, потом выдавать замуж не пойми за кого?

— Позволь мне уехать домой. Пока все не закончилось плачевно.

— Я подберу тебе нужного человека. Не беспокойся. — Губы Тэа изогнулись. Она увидела зубы, белые ровные зубы — его версия улыбки, очевидно. — А теперь ешь. Берберам нравятся женщины, у которых есть мясо на костях. А не такие худые, как ты.

Телли бросало из холода в жар. Тэа нахмурился.

— Выпей хотя бы чай. Ты потеряла много жидкости. Я вижу это по твоим глазам и коже.

Телли никогда не была плаксой, но сейчас была близка к слезам. Что делать? Как вывернуться?

— Ты не любишь чай? Предпочитаешь воду?

— Она в бутылках?

Темные брови сошлись на переносице.

— Она из источника.

— Но необработанная? — Она только-только отошла после долговременного приема антибиотиков, которые оказались не меньшим злом, чем паразиты и пищевые отравления. При одном воспоминании о сорока восьми часах в больнице Атика заболел желудок. — Видишь ли, мне нельзя пить неочищенную воду.

— Ты самая изнеженная, болезненная женщина из тех, которых мне приходилось встречать.

— Вовсе я не…

— Астма, тепловые удары, проблемы с желудком, обезвоживание.

— Я не просила меня похищать! Это была твоя идея, а не моя. Если тебе не по вкусу состояние моего здоровья, в следующий раз прежде чем красть женщину, узнай о ней побольше!

Он мрачно покачал головой.

— Ты здорово осложняешь мне задачу поисков мужа для тебя. Упрямые жены у нас не котируются.

Телли едва не расхохоталась.

— Для дикого кочевника у тебя обширный словарный запас.

— Я люблю читать между набегами на города. — Он прищелкнул пальцами. — Теперь пей. Никто из наших мужчин не женится на женщине, если она мертва.

— Мне не нужны ваши мужчины.

— Ты очень любишь спорить.

— Просто имею собственное мнение. И что бы ты там ни думал, характер у меня обычно покладистый. Просто ты будишь во мне все худшее. — Она взглянула на него. — Как вчера. У меня давным-давно не было приступов астмы. Спасибо пыльному мешку, который ты нацепил мне на голову. Отвратительно! Я чуть не задохнулась.

— Я заметил. — Тэа мрачно созерцал ее. — Но зато вела себя тихо.

Нет, так больше продолжаться не может. Сейчас у нее будет истерика.

— Пожалуйста, уйди. Оставь меня одну.

Он не ответил. Минуту сидел так тихо, что Телли подумала — ушел. Но подняв голову, встретила его теперь уже знакомый осуждающий взгляд.

— Пей свой чай, — устало произнес он. — Это пустыня, и жара обманчива. Если не будешь пить, то никогда не сможешь фотографировать и тем более не доберешься до Касабланки. — Взяв чашку, Тэа поднес ее к губам Телли.

— Я не доверяю этой воде. Да, мне хочется пить. Но вода должна быть из бутылки.

— Ты видела поблизости магазины?

— Нет, но в городе они были.

— Не предлагаешь ли ты отправить кого-нибудь за водой в бутылках?

— Я предлагаю отправить кого-нибудь назад со мной.

Тэа прижал пальцы к вискам.

— Все та же надоедливая песня.

Может, он и не понимает, но ей это надоело не меньше его.

— Я только начала.

— Надо отрезать твой язык.

— Ты не станешь, — вспыхнула Телли. — Моему будущему мужу это может не понравиться.

— Верно, — ответил он. — Изъяны снижают стоимость невесты. А значит, побереги свой язык и выпей чай. Или я волью его тебе в глотку.

Чашка снова приблизилась к ее лицу. На сей раз Телли взяла ее.

— Если я выпью чай, ты уйдешь?

Уголок его рта приподнялся.

— Да.

И все равно она сомневалась.

— А если я умру от дизентерии, обещаешь похоронить меня по-христиански?

Уголок рта дернулся снова.

— Не могу этого обещать, но мы отвезем твой прах в Касабланку.

Непонятно, следует пугаться или радоваться его слабым улыбкам. Ясно, что особой склонности к веселью он не питает.

— Отлично, я пью. И ты уходишь. — Она быстро опрокинула в себя чашку, поморщившись от горьковатого вкуса, но все равно благодарная за влагу. Горло пересохло, и одной чашки недостаточно, но для начала и то хорошо. — Готово.

Он поднялся, но сразу не ушел.

— Кстати, может мы варвары и бандиты, но вся наша вода кипятится. Ты могла набраться паразитов в городе, но от меня ты их не получишь.

И улыбаясь — улыбаясь! — Тэа вышел вон. Как только он покинул палатку, Телли схватила подушку, прижала к лицу и зашипела от досады.

Он не может держать ее здесь! Не может. Как не может серьезно рассуждать относительно мужа для нее. Ее затрясло. Отсутствие всяких контактов с родиной делает ситуацию удручающей. Никто не заметит, если она вообще исчезнет с лица земли. Долго привязанная к семье, Телли покинула ее лоно слишком поздно, но уж вырвавшись, бросилась на край света.

Мама иногда шутила, что единственным источником сведений о дочери стали ежегодные открытки на Рождество. Раньше мог забеспокоиться Паоло. Это Паоло научил ее лазить по горам и плавать под парусом, справляться со своими страхами и идти вперед. Но, потеряв его, Телли никогда не искала ему замены.