Стеф Холм - Магия остролиста

— Ты сожалеешь?..

— Ну… — Она облизнула губы. На ее ресницах хрустальной бахромой сверкали мельчайшие дождевые капельки. — Я хотела быть современной женщиной. Собиралась стать учительницей. — Она мельком взглянула на него, пытаясь определить его реакцию.

Ее признание не вызвало в нем протеста. Он уважал учительское ремесло. Только он не мог представить себе Изабель, которая всю оставшуюся жизнь прятала бы свою божественную фигуру под черным бесформенным платьем, а шелковистые волосы собирала бы в строгий тугой пучок.

— И еще, — продолжала она, — я мечтала, что буду отказывать себе во всем, чтобы каждое лето путешествовать по Европе. На римских площадях буду писать стихи. Потом в английской деревушке в маленьком домике начну большой роман. — Ее лицо вдруг омрачилось, блеск в глазах потух. — И мне никогда не придется ломать себя в угоду мужчине… потому что я буду независимой и счастливой.

При этих словах у Джона исчезла всякая надежда на их совместную будущность. Ломким от разочарования голосом он спросил:

— Что же случилось?

Она медленно повернулась к нему лицом.

— Я вышла замуж.

У Изабель не было причин рассказывать Джону о своем браке, за исключением того, что ей хотелось знать, не станет ли он презирать ее за это и не покажется ли она ему менее привлекательной, после того как он все узнает. Она старалась скрыть от себя чувства, вспыхнувшие в ее душе после того случая в лощине Ригби, когда он чуть не поцеловал ее. Тогда она ждала поцелуя. Ждала и сейчас…

Но он должен знать, кто она такая.

Большинству мужчин разведенные женщины внушают антипатию. Разумеется, большинству мужчин она не рассказывала о себе. В сущности, Джон был вторым посвященным. Первым в ту незабвенную ночь на кухне «Бутона» стал Дастер.

— А где сейчас твой муж? — спросил Джон. Следовало ожидать этого вопроса.

— Не знаю. Где угодно. Последний раз я слышала, что он поселился в Сан-Диего.

— Ты все еще его жена?

— Нет. Я… мне дали развод в его отсутствие. — Она нервно подергивала бахрому пестрой накидки. — У меня было полное право… Впрочем, это ничего не меняет. Я разведенная женщина.

Она ждала, что сейчас начнет проявляться его презрение — холодок, с которым он воспримет ее признание, невидимая дистанция, которую он установит между ними. Но последовавший за ее словами вопрос не имел ничего общего с той реакцией, какую она от него ожидала.

— Как ты с ним познакомилась?

Изабель потупилась, разглядывая свои колени, потом посмотрела сквозь щелку полога на луг, по которому барабанили крупные капли.

— Я работала оператором в телефонной компании. Он звонил по одним и тем же телефонам с утра до вечера, и поэтому мне чаще всего приходилось отвечать на его звонки. Через неделю он стал упрашивать меня встретиться с ним. Я влюбилась в его голос еще до того, как увидела его. — Последнее предложение ей следовало бы опустить, но это была чистая правда. — С самого начала наш брак оказался неудачным. Звонил он, как выяснилось, своим партнерам — незаконным дельцам. На него нельзя было положиться. Только я тогда все равно что ослепла. Мы и года не протянули вместе. А потом, после двух лет его отсутствия, я подала на развод. — Встретив взгляд Джона, она пожала плечами. — Вот и все.

И снова — никакого осуждения, никакой снисходительности во взгляде. А может, она просто надеется отпугнуть его, будучи не в силах признаться самой себе, что испытывает к нему нечто большее, чем симпатию. Ей нравились его сила и стремление во всем быть главным. Приятно, когда мужчина берет на себя твои дела, как, например, поливка деревьев. У нее такого никогда не было. Муж был совершенным эгоистом. Деньги, вернее, их отсутствие лежало в корне всех их проблем. Она часто спрашивала себя: если бы у них не было денежных затруднений, остались бы они вместе?

— Ну что же ты? — Молчание становилось невыносимым. — Говори: «Изабель, ты падшая женщина».

— Нет.

— Почему — нет?

— Потому что я сам бывал женат раньше, — Его взгляд обратился внутрь, к отдаленным воспоминаниям. — Столько раз, что уже всех и не помню.

От неожиданности этого заявления ее охватил смертельный ужас, сердце затрепетало в груди. Один брак — еще куда ни шло, но много?..

— Бармены женили меня десятки раз, но наступало утро — и я снова становился холостяком. — Он провел рукой по мокрым волосам и робко улыбнулся ей, отчего ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. — Все мои так называемые браки были неофициальные. Хотя если бы бармены с большим усердием относились к своим обязанностям, то не избежать бы мне семейных уз. — Его лицо приняло серьезное выражение; губы растянулись в прямую тонкую линию, брови выровнялись. — Все совершают ошибки, Изабель. Не мне тебя судить.

— Значит, тебе все равно?

— Мне не все равно, что тебя бросил муж. Я беспокоюсь о том, сможешь ли ты когда-нибудь забыть эту боль. Все остальное в этом деле для меня гроша ломаного не стоит. Ты есть то, что ты женщина, которую я… — Он замолк, но в воздухе звенели недосказанные им слова.

Изабель надеялась, что вот-вот услышит их, но тут вдруг брезентовая крыша дала течь, и рядом с ними начали быстро образовываться лужи.

Джон вскочил на ноги.

— Достань плащ из моей сумки, — сказал он и вышел под дождь. Изабель быстро отыскала плащ и протянула ему. Несколькими точными взмахами рук Джон распластал его поверх тента и снова забрался внутрь.

С волос его стекала вода. Он выбегал наружу с непокрытой головой — наверное, даже и не заметил. В тени его лицо выглядело не таким жестким, словно выточенным из камня, как в лучах полуденного солнца. Ей даже показалось, что перед ней мальчишка. Изабель улыбнулась ему, и в его ответной улыбке было столько тепла, что она почувствовала себя умиротворенной и… прекрасной.

— Хорошо бы разжечь костер. Пойду посмотрю, может, здесь найдется немного дровишек.

— А я сейчас выставлю чайник под дождь, чтобы вода набралась.

— Ну нет, эдак ты до Рождества будешь ждать, пока чайник наполнится. Давай его сюда, я зачерпну из ручья. Думаю, что вода подобралась уже близко. Один раз я видел, как ливневым паводком несло валуны размером с автомобиль, пока они не разбились о гранитную скалу.

— Правда? А мы достаточно высоко забрались?

— Скоро увидим.

Он ушел, а Изабель стала доставать из сумок и раскладывать провизию. Когда все, что нужно сделать для создания хоть какого-то уюта в тесной палатке, было уже предпринято, она села и прислушалась, ожидая услышать шаги Джона. Но кроме однообразного стука капель по тенту да еще время от времени лошадиного ржания, никаких звуков снаружи не доносилось.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Джон показался с охапкой веток в руках и чайником, каким-то невероятным образом прикрепленным к его ремню. Он скинул ношу перед входом в палатку и отдал Изабель чайник, а затем пролез внутрь.