Салли Лионс - Свадебный марш

Бретт мерил шагами маленькую уютную гостиную и уже жалел о своем импровизированном приглашении. Конечно, Нэнси должна переодеться, у женщин на каждый случай жизни предусмотрен отдельный наряд. Ни одна не выйдет из дома в том же, в чем собиралась смотреть телевизор. Это было бы серьезным промахом, все равно что для мужчины показаться на людях с расстегнутой ширинкой. Нэнси, естественно, не догадывается, что, как только женщина скрывается за закрытой дверью, чтобы переодеться, мужское воображение тут же начинает усиленно работать. Бретт и не хотел бы представлять, как Нэнси переодевается, но ничего не поделаешь, так уж у мужчин устроены мозги.

Сам того не желая, он стал гадать, как Нэнси выглядит в бюстгальтере и в трусиках, носит практичное белье или какие-нибудь сексуальные кружева. Теперь, когда закрытая дверь подстегивала его воображение, он не мог не думать, что бы почувствовал, взяв в ладонь чашечку ее бюстгальтера, проведя ладонью по гладкой коже плоского живота, скользнув рукой под резинку трусиков…

— Вы в порядке? — спросила Нэнси через дверь.

Бретт даже не понял, что застонал в голос!

— Все нормально, я просто ударился ногой об стол.

Он быстро сел и скрестил ноги, чтобы Нэнси, не дай Бог, не заметила его возбуждения, хотя Бретт и не чувствовал угрызений совести по поводу того, что здоровое мужское воображение завело его слишком далеко.

Какая глупость вообразить, что я должен непременно проведать Нэнси! И как мне только в голову взбрело, что она может валяться на диване в объятиях Алекса или еще кого-то из моих приятелей? Ты просто спятил, ругал себя Бретт, теперь ты видишь, что она не делает искусственное дыхание «рот в рот» одному из твоих приятелей, во всяком случае, пока.

Разумеется, его главная цель — убедиться, что Нэнси устроила свою судьбу с подходящим мужчиной, а это так и будет, если она последует его советам, — но ранимую девушку вроде Нэнси подстерегает немало ловушек. Бретт доверял ей, однако прекрасно понимал, что к чему. Начиная отношения с женщиной, ни один мужчина в здравом уме не рассчитывает в конечном счете повесить себе на шею хомут, во всяком случае ни один из его знакомых, и уж точно не он сам.

Вскоре Нэнси вернулась из спальни в потертых джинсах и в свободном свитере. Если бы Бретт выбирал ей одежду, он не мог бы выбрать лучше. Правда, джинсовая ткань довольно соблазнительно облегала ее бедра и ягодицы, но зато у него не возникнет искушения пялиться на грудь Нэнси, когда они будут сидеть друг против друга за столом.

Не дожидаясь помощи Бретта, Нэнси надела куртку, и они вышли. Очень приличная пиццерия находилась всего в пяти минутах езды от дома Нэнси. Бретт предложил поехать туда, и Нэнси согласилась.

«Форд» насквозь промерз, Бретт слышал, что Нэнси стучит зубами, и представлял, как ей должно быть холодно сидеть на ледяном сиденье в довольно тонких джинсах. Бретт опять позволил воображению нарисовать то, что скрыто под джинсовой тканью, и от этих мыслей ему стало жарко.

— Прошу прощения за дискомфорт, — сказал он, — в фургоне было бы теплее, но я оставил его у магазина.

— Все нормально.

В пиццерии потолок сиял разноцветными рождественскими гирляндами, которые здесь не снимали круглый год. Колонны в псевдоримском стиле делили зал на отдельные кабинки. Им удалось занять кабинку подальше от шумной группы подростков, изо всех сил старающихся произвести впечатление на своих подружек, и не менее шумного семейства с детьми.

— Вы с чем любите пиццу? — спросил Бретт.

— С колбасой, грибами и зеленым перцем.

— Я тоже такую люблю. Возьмем две половинки. Моя тайная страсть — безалкогольное пиво из корней трав, обожаю его с детства.

— Отлично, сто лет не пила травяного пива.

Предлагая пойти в пиццерию, Бретт совсем забыл, как долго здесь надо ждать заказа. Придется дать Нэнси очередной урок, чтобы занять время.

— Я чувствую себя виноватым, что сорвал ваше свидание с Алексом, — начал Бретт, — но…

— Впоследствии я еще скажу вам спасибо?

У Нэнси была привычка смотреть прямо в глаза собеседнику, она не изображала застенчивость, не хлопала ресницами, не морщила носик, не теребила мочку уха, словом, не прибегала к всевозможным женским штучкам, призванным привлечь внимание к хорошенькому личику. Бретт попытался разговаривать с Нэнси, как с приятелем, но именно он первым стал проявлять признаки беспокойства и затеребил салфетку.

— Поверьте, Алекс не обескуражен. Вы только обозначили основные правила игры.

— Поначалу я злилась, но, наверное, вы правы. Кристоферу я позволяла все решать за меня, наверное потому, что у нас в семье все решает отец. Он отставной военный, и это очень заметно.

— Чем он сейчас занимается?

— Работает в страховой компании. Вы не поверите, но моя мать никогда по-настоящему не работала, в основном она играет в бридж с приятельницами. А чем занимаются ваши родители?

— Отец — полицейский, мама сейчас помогает мне в магазине, а раньше работала медсестрой в больнице. Она выросла в большой семье и хотела иметь шестерых детей, но так вышло, что после нас с Вайолетт она больше не могла рожать. Теперь ей не терпится получить внуков. Надеюсь, Вайолетт скоро ее осчастливит, тогда на меня будут меньше давить.

— Вряд ли, — усмехнулась Нэнси. — У моего брата двое детей, но бабушкам, по-моему, всегда мало.

— Еще бы, они ведь играют только с хорошими мальчиками и девочками, а плохих отсылают к родителям.

— Вы рассуждаете как циник.

— Возможно. Нэнси, чем вы занимаетесь в свободное время?

Он узнал, что у нее есть подруги — это хорошо, она занимается спортом — еще лучше. К тому времени, когда наконец подали пиццу, Бретт заключил, что в характере Нэнси нет ни одного серьезного изъяна, который затруднил бы ей путь к алтарю. И чем скорее она закончит его «школу», тем для него же лучше. Бретт оказался между молотом и наковальней: другие женщины его по-прежнему заводили, но мысли о Нэнси и о ее проблемах сильно отвлекали внимание.

Обычно Бретт не видел ничего плохого в том, чтобы быть с одной женщиной и думать в это время о другой, но, хотя Нэнси обладала прекрасным телом, ее установка на брак здорово раздражала Бретта. Нэнси для него недосягаема, только его либидо почему-то об этом забывает.

Пицца была горячей, только что из печи, и, когда Бретт положил на тарелки по куску, за ними потянулись нити расплавленного сыра.

— Вы собираетесь есть пиццу вилкой? — поддразнил он.

— Только сначала, пока она немного не остынет и перестанет капать сыр.

Нэнси подхватила губами свисающую нитку моццареллы и втянула ее в рот. Бретт смотрел на нее как завороженный и так увлекся, что даже забыл откусить от своей порции.