Энджел Мертонс - Свет моей души

— Вы ждете от меня исповеди?

Она проглотила кусок.

— Просто пытаюсь заполнить пробел, образовавшийся за прошедшие годы.

— Пожалуй, действительно пора уезжать.

— Буквально или в переносном смысле?

Они обменялись взглядами.

— И в том и в другом.

— Срок аренды истек?

— Верно.

— А лак на ваших изделиях успеет высохнуть?

— Вы опять за свое? Не мытьем, так катаньем?

Она засмеялась.

— Я не нарочно. Вы не захотели говорить о своей личной жизни, и я переключилась на работу.

— Мудрое решение.

Он начал успокаиваться.

Бет подобрала под себя ноги в розовых носках и откинулась на спинку дивана. Данк пытался понять, как этой пышноволосой владелице лодочной станции, разъезжающей на дизельном трейлере, удается сохранять женственность даже во фланели и парусине.

— Я уверена, что ее то много, то мало.

— Моей личной жизни?

— Вы же не захотели говорить об этом. Я думала, мы перешли к работе.

— Ах да, верно. Если говорить об обычных вещах — ремонте мебели или книжных шкафах, — то такой работы скорее много, чем мало. Ну, а большинство заказчиков моих авторских вещей живет не здесь.

— Вы это уже говорили. Но отсюда до очагов цивилизации — дорога дальняя.

— Дальняя. Я как раз закончил свою последнюю работу — гарнитур для гостиной отставного профессора, несколько книжных шкафов и письменный стол.

— Почему вы считаете, что Кейп-Норд подойдет вам больше?

— А почему бы и нет?

Она зарылась в подушки и принялась доедать огурец.

— Это зависит от вашего характера и привычек. В межсезонье там нечем развеять скуку.

— Ничего, я привык к одиночеству.

— А вы бывали там после первого сентября?

— Честно говоря, нет.

— Можете быть уверены — чего-чего, а одиночества вам хватит. Нам, подросткам, в это время приходилось туго. Во-первых, разъезжались дачники. Их дома пустели и заколачивались досками. Потом начинались занятия в школе. Для «тинейджеров» это особенно тяжело. Им кажется, что учителя пьют из них кровь. На пристани не оставалось ни одной лодки, ни одной яхты — одни таблички, отмечающие места швартовки… Никто не уходит из поселка, кроме голодных рыбаков, которым надо как-то пережить зиму, и сборщиков клюквы.

— Поздновато говорить мне, что у вас там тоска зеленая.

— Чайки, голые деревья и пустынные берега. Ничего вдохновляющего.

Данк подошел к камину и прикрыл его чугунной решеткой.

— Порой меня вдохновляют странные для других вещи. Например, одиночество.

— Но вы же мастер. А мелкого ремонта, для души недостаточно. — Бет сама испугалась тоски, прозвучавшей в ее голосе. Воцарилось молчание. Она откашлялась. — Я думаю, душе нужно очень много, чтобы она не засохла.

У Данка засосало под ложечкой. Он пригласил Бет на ленч не для разговоров о его душе.

— Вдохновение черпают из разных источников.

— И как это сказывается на вашей работе?

Он указал на резную дверь рядом с Бет.

— Там мастерская. Пойдите и посмотрите сами.

Данк подождал, пока она встала, полюбовался ее фигуркой, ощущая слабый аромат укропа и незнакомых духов, почему-то напоминавших о лете, и пошел следом. Она внимательно осматривала комнату. Обычно мастерскую посещали только клиенты. Сам он редко заходил сюда с женщинами, тем более знавшими его прошлое. Он следил за Бет, которая подошла к скамье ручной работы, и ждал неизбежного возвращения к теме о том, кто он такой, откуда взялся и почему решил махнуть рукой на все это…

Однако она заинтересовалась набором столярных инструментов. У нее были тонкие пальцы без колец и коротко остриженные ногти. Бет погладила ладонью потертые рукоятки, вопросительно взглянув на хозяина.

— Это подарок, — объяснил Данк. — От бывшего краснодеревщика, у которого я учился в Бостоне.

— А у него они откуда?

— Привез с собой в сорок шестом в качестве трофея из Германии. Он воевал.

— Звучит достойно. — Карие глаза Бет смотрели на Данка с уважением. — Должно быть, он распознал в вас родственную душу.

Данк, улыбаясь, возразил:

— Хотите мне польстить?

— Можно сказать и так. Готова побиться об заклад, что вы замечательный мастер.

От этих слов в его кровь выплеснулся адреналин.

— Стараюсь.

— Надеюсь, вы любите свою профессию.

— Люблю, хотя меня и обвиняют в том, что я ничего не понимаю в чувствах.

— Кто обвиняет? Тот, кто вас знает?

Пытаясь отвлечь Бет, Данк положил руку на плечо девушки. Ее лицо моментально залил румянец, куда более яркий, чем прежде.

— А что нужно вашей душе, Бет?

— Вы снова меняете тему.

— Черт побери, именно это я и делаю.

Она умолкла, чтобы передохнуть.

— Кто-то разбил вам сердце.

— Я спрашивал о вашей душе. Вы сказали, что вы младшая из Менсонов и что вам двадцать восемь лет. Неужели вы только и делали, что работали? Неужели на лодочных станциях яхт-клубов не нашлось молодого человека, который поухаживал бы за вами?

— На лодочной станции? Конечно, нет.

— А с кем вы проводите время?

— Одна.

Данка раздирали противоречивые чувства. Желание держаться от Бет подальше не выдерживало борьбы с желанием поцеловать ее. У него горели губы, и прежде чем восторжествовал разум, он приник ко рту девушки. Сжатые губы были теплыми, мягкими, прикосновение к ним оказалось невыразимо приятным. Бет затрепетала и удивленно прошептала его имя…

Язык Данка раздвинул неподатливые губы. Шеи Хаммела коснулись холодные пальцы, но они успели согреться, пока спускались по его спине. От этой ласки по телу Данка разлилось блаженство. Достаточно было бы стоять неподвижно и впитывать его, но Хаммел гладил ее волосы, щеки, шею и мечтал прикоснуться к другим, более эротичным местам. Он закрыл глаза и явственно увидел ее пальцы, гладящие рукоятки инструментов. Ее касания возвращали ему веру в себя. Слишком долго он жил без этого. Данку пришлось кашлянуть, чтобы вернуть себе дар речи.

— Пожалуйста, больше не делайте этого, — тихо сказала Бет.

— Вы бы не могли остаться здесь до вечера?

Бет медленно покачала головой.

— Тут есть камин, чтобы погреться, и берег для прогулок. А из-за кризиса и межсезонья рестораны гоняются за посетителями.

Она все еще пыталась совладать с дыханием.

— Соблазнительно, но я не собиралась… Мысль не слишком удачная.

— По-моему, идея совсем неплохая. Чем же она вам не нравится?

Казалось, взгляд Данка обжигает ее. Бет сделала полшага назад и отвернулась к окну.

— Вы переезжаете в Кейп-Норд?

— Да, с минуты на минуту.

— Смешивать дело и удовольствие — это уже чересчур.

— Единственное дело, которое меня с вами связывает, это хранение лодки. Удовольствие — совсем другая статья.

Она убрала с лица разметавшиеся пряди.