Карла Неггерс - Запретный плод

Невольно она взглянула на высокого мужчину, стоящего между двумя одетыми в серое монахинями. Может быть, у нее все-таки и есть что-то общее со своими воспитанницами: она тосковала по Джеффри Колдуэллу, но, скорее всего, он был так же недосягаем для нее, преуспевающей деловой женщины из Вашингтона, как и для Эмбы, двенадцатилетней девочки. Кэйси вздохнула, почувствовав внезапную усталость и смятение.

Джеффри и его собеседницы направились к столу, сервированному с обычной аккуратностью и простотой. На деревянных тарелках были разложены бутерброды с арахисовым маслом и джемом, стояли супница с бульоном из куриных голов и корзиночка с печеньем. На десерт предполагалось подать фрукты.

— Я хочу, чтобы вы вели себя прилично, — предупредила Кэйси своих подопечных, понизив голос. — Не слишком наседайте на мистера Колдуэлла, хорошо? «Без сомнения, по их меркам они ведут себя прилично», — думала Кэйси во время обеда. Но по мнению самой Кэйси, они все-таки слишком забросали гостя вопросами. Она уже подумывала положить этому конец, однако решила понадеяться на тетушек. Те сохраняли спокойствие. Возможно, если бы Джеффри как-то проявил нетерпение или раздражение, они и вмешались бы. Он же искусно, без тени бахвальства отбивался от любопытных девочек, своим спокойствием охлаждая их пыл. Когда он как бы между прочим сообщил, что представляет интересы актеров и актрис Калифорнии, ни одна из воспитанниц и глазом не моргнула. Позабавленная этим, Кэйси предположила, что они просто хотели поразить Джеффри своей искушенностью в светских делах.

— Вы, наверное, должны знать всех знаменитостей, — наконец заметила Эмба. Ее глаза горели от возбуждения, как будто и на нее лег отблеск славы и богатства.

Джеффри снисходительно улыбнулся.

— Некоторые из них даже мои клиенты.

Девочкам с трудом удалось усидеть на месте.

— Кто? — спросили четверо из них в один голос.

Он рассмеялся и назвал три имени, известных всем присутствующим, включая двух монахинь, которые редко ходили в кино или смотрели телевизор. Кэйси была более чем удивлена. Несомненно, Джеффри преуспевал. Она попыталась представить себе, какой образ жизни он ведет, и не смогла. Это беспокоило ее. Он не мог жить так, как описывали светские журналы… Или все-таки мог? Помпезность и романтический ореол, секс и наркотики, неразборчивость в средствах достижения цели и жульнические сделки — неужели все это было частью жизни Джеффри Колдуэлла? Нет, невозможно! Он проводил свой отпуск здесь, в Беркшире, наслаждаясь покоем и уединением, даруемыми горами. Нет, он был другой.

Но разве не он поцеловал ее буквально через несколько минут после знакомства? А что, если именно его опытность, умение обращаться с женщинами и привели ее внезапно и стремительно в такое возбуждение?

Ради Бога, продолжала размышлять Кэйси, злясь на себя. Ведь он сидит здесь и уплетает бутерброд с арахисовым маслом и джемом! Что может быть более нормальным?

— Как же вышло, что вы попали в такую дыру, как эта, да еще ездите на таком драндулете? — нахально поинтересовалась Эмба.

Сестры-монахини уже раскрыли было рты, чтобы сделать ей строгий выговор, но Джеффри только рассмеялся.

— Ну, я бы не назвал Беркшир дырой. А пикап я унаследовал от своего деда, как и дом, и землю, после его смерти.

«Деда»?! Кэйси замерла и сидела не шевелясь.

Джеффри, внешне невозмутимый, налил себе стакан воды. Сестра Джоан усадила его на край длинной деревянной скамьи рядом с Кэйси так близко, что он бедром касался ее ноги. Это было ему приятно. Видимо, ей тоже, поскольку она не делала попытки отодвинуться. Однако теперь он почувствовал, как по ее спине время от времени пробегает мелкая дрожь. Никогда еще его мыслями так быстро и бесповоротно не завладевала ни одна женщина. Он не желал ни рассердить ее, ни причинить ей боль или сделать что-то такое, что помешало бы их сближению. Но это не могло служить оправданием лжи, хотя бы и ради спасения. Эмба задала вопрос, которого он боялся, и он сказал правду. У него не было выбора. Если бы Кэйси нравилась ему меньше, может, он бы и солгал.

— Я не был здесь с самого детства, — продолжал Джеффри, потягивая воду из стакана — Я слышал, что мой дед — Сэс Рэсбоун — неоднократно ссорился с обитателями фермы Рэйнбоу. Вообще, Рэсбоуны имеют склонность к некоторой сварливости, но у них нет дурных намерений.

— Что было, то прошло, — сказала сестра Джозефина. — Мы рады приветствовать вас в качестве нового соседа, мистер Колдуэлл.

— Значит, вы — внук старикана Рэсбоуна! — вскричала Эмба, в то время как остальные девочки хихикнули или застыли, уставившись на Джеффри широко раскрытыми глазами. — Эй, Кэйси, помнишь, как он поступил с тобой? Разве ты не рассказывала нам, как…

Сестра Джоан легонько ударила рукой по столу.

— Довольно, Эмба. Можешь принести с кухни поднос с персиками.

Даже не покраснев, без тени раскаяния Эмба ретировалась. У Джеффри засосало под ложечкой. Он понял, что затронул даже более щепетильную тему, чем мог предположить. Он считал Кэйси образованной женщиной, занимающей довольно высокое служебное положение в Вашингтоне, у которой тетушки — монахини Ордена Святой Екатерины. Он допускал, что ее неприязненные отношения с Сэсом Рэсбоуном были вызваны разницей во взглядах: старик презирал малолетних правонарушительниц и не доверял им, а Кэйси и монахини — перевоспитывали их и доверяли им.

Теперь стало очевидно, что здесь была другая, более серьезная причина. Либо дед доставил ей какие-то неприятности, либо она ему. Но что это было? Когда? Сэс рассказывал ему так много всяких историй!

«О черт, — думал он, — что это меняет?» С каждой минутой обстановка становилась все более напряженной. Джеффри посмотрел на Кэйси, на ее нежную тонкую шею, на ее огромные голубые глаза, так старательно избегавшие его взгляда, на то, как вздымалась и опускалась ее грудь при дыхании, как неестественно прямо сидела она на жесткой скамье… У него не было ни минуты покоя с того момента, как накануне ее байдарку закружило в водовороте. Ни одной минуты!

Но что он мог с этим поделать? «Проклятье, черт побери! — думал Джеффри. — Я очарован женщиной, для которой чтение Оксфордского словаря — хобби. Которая симпатизирует этим нахальным девчонкам. Что у меня с ней общего? Ничего, ровным счетом ничего».

Эмба вернулась с кухни с персиками и поднесла поднос ему первому. Он взял один, передал поднос Кэйси, которая по-прежнему не смотрела ему в глаза, и резко поднялся, чувствуя непривычную слабость в коленях. А ведь ему случалось конфликтовать с дельцами кино— и телеиндустрии самого высокого ранга, и он никогда не отступал. Но две монахини, одиннадцать малолетних правонарушительниц и Кэйси Грэй — больше всего именно Кэйси Грэй — почти лишили его присутствия духа. Он злился на самого себя: что за дьявол в него вселился?