Карла Неггерс - Запретный плод

— И ты отомстила ему за это.

— Я не мстила. Я просто воспользовалась представившейся возможностью. Однажды вечером все девочки готовились к предстоящей контрольной по греческому…

— Ну а тебе с твоими гениальными способностями к языкам это было ни к чему…

Кэйси хихикнула.

— Дательный падеж сразу стал для меня родным. Так или иначе, а я вырядилась индианкой и поплыла на байдарке к дому этого старого хры… твоего дедушки. Я разыгрывала «Бостонское чаепитие» [3] «Бостонское чаепитие» — первый акт протеста американцев против британского колониального владычества. . Нечто в этом духе.

— Кэйси… — вздохнул Джеффри, — впрочем, не обращай внимания и продолжай.

— Сэса не было дома.

— Откуда ты знала?

— Сестры как-то пригласили его на вечернюю молитву. Они не оставляли надежды, что он все-таки поймет, что они творят только добро. Разумеется, он отверг их приглашение и заявил, что он богобоязненный, добродетельный американский гражданин и по средам посещает собрание ветеранов войны, а в воскресенье ходит в нормальную церковь. Когда я обдумывала свое вторжение… то есть свою акцию протеста, я решила сделать это вечером в среду.

— Понятно, — сказал Джеффри, — я прямо вижу, как ты плывешь по реке в костюме индианки. У тебя тогда были кудряшки?

— Да, только волосы были покороче. Я выглядела словно сиротка Энни. Все шло прекрасно. Я взломала дверь сарая ломиком, достала ружья и патроны и утопила их в реке.

— Все?

— Все до единого.

— Кэйси, мой дедушка был выдающимся спортсменом. Почему, как ты думаешь, он удалился в Беркшир? Все деньги, какие у него были, он тратил на пополнение своей коллекции ружей.

— Это я узнала потом. Он вернулся домой раньше, чем я ожидала, и поймал меня, когда я уже гребла вверх по течению. Он просто прыгнул в реку и вытащил меня из байдарки. Вода была ему по пояс и жутко холодной, но это его не остановило.

Джеффри изо всех сил кусал губы и напрягал мышцы живота, чтобы удержаться от смеха. В этом была вся Кэйси, да и его дед тоже.

— Послушай, Джеффри Колдуэлл! Этот человек был просто маньяком!

— Просто ты уничтожила в числе прочих и ружья, полученные им в качестве призов на соревнованиях, стоимостью в несколько тысяч долларов.

— Четыре.

— Четыре ружья?

— Четыре тысячи долларов — стоимость его так называемой коллекции.

— Тебе повезло, что он не утопил тебя на месте преступления.

— Я думала, что утопит. Он выволок меня на берег и швырнул на землю. Такой дикарь! Волосы торчали у него дыбом, а своими маленькими блестящими глазками он, казалось, был готов просверлить меня насквозь!

— Я помню этот взгляд, — вставил Джеффри мрачно.

— Он орал на меня, обзывал паршивой, никуда не годной тварью, кричал, что заранее знал, что случится что-нибудь в этом роде, поскольку он вынужден жить по соседству с этими чертовыми, выжившими из ума монахинями. Я была просто в ужасе.

— Дорогая, если бы я был на его месте, ты бы и вздохнуть не успела, как я тебя хорошенько бы отшлепал.

— Я лежала на земле в полном оцепенении, промокшая насквозь, по щекам текла краска, один мокасин потерялся, перья поломались. Потом я посмотрела на него таким беспомощным взглядом, каким только могла, и залепетала по-французски. Я притворилась, что ничего не поняла из его слов, уверяла, что ни в чем не виновата и потому никак не заслужила такого обращения.

— И он позвонил в полицию?

— Он не хотел терять время даром. Прежде всего он привязал меня к дереву, Джеффри. Он заявил, что раз уж я вырядилась как какой-нибудь чертов индейский придурок и говорю на каком-то тарабарском языке, вроде них, то меня можно и линчевать так же, как и их. Я никогда не забуду этого. Я решила, что сейчас он начнет собирать хворост и сожжет меня заживо.

Джеффри усмехнулся, но быстро взял себя в руки. Он с необыкновенной живостью представил себе эту картину — Кэйси и его деда, и оба упрямые как ослы.

— Это было совсем не смешно!

— Представляю. И что было потом?

— Прибыли полицейские.

— А ты продолжала говорить по-французски?

— Ничего другого не оставалось. Шеф полиции и Сэс были приятелями. Они позвонили сестрам. Приехал мой отец и забрал меня под свое поручительство.

— Он был здесь в то время?

— Да, он приехал на праздник по случаю сбора черники. Он предложил возместить причиненный ущерб в любой форме, но Рэсбоун непременно хотел спустить с меня шкуру.

— Он просто хотел, чтобы ты обязательно ответила за свой поступок, — предположил Джеффри. — Мне случалось испытывать на себе его гнев, я знаю, что это такое, и знаю, что им руководило в таких случаях. Он сторонник воспитания по принципу «пожалеешь розгу — испортишь ребенка». Насколько я понимаю, твой отец и твои тетки не придерживаются такого мнения.

— Вряд ли, — хмуро согласилась она. — Дело кончилось тем, что меня судили! Но судье удалось уговорить Сэса, сестер и отца прийти к соглашению. Я могла оставаться в монастырской школе, но должна была возместить Сэсу Рэсбоуну ущерб, причем каждый цент должен был быть заработан мною лично. Его не волновало, на какой срок это затянется.

— И на какой же затянулся?

— На три года. Я выплатила этому человеку две тысячи четыреста семьдесят пять долларов.

— Урок пошел на пользу, не так ли?

Она усмехнулась.

— Думаю, да. Но, наверное, не стоит говорить, что это происшествие не изменило отношение обитателей фермы Рэйнбоу к старому брюзге.

Она вернулась на берег и села на бревно рядом с Джеффри. Он погладил ее по колену.

— Все в порядке, Кэйси. Я думаю, что он считал случай с тобой торжеством своей системы воспитания. Он никогда не называл твоего имени, но хвастался, что взялся наставить на путь истинный одну из воспитанниц с фермы Рэйнбоу и добился успеха. Он этим очень гордился.

— Теперь ты понимаешь, с какими неприятностями связана моя природная импульсивность?

— Тебе было всего двенадцать, Кэйси. — Он опять нежно погладил ее колено и прижался губами к ее волосам. — Тогда ты могла позволить своей горячности завести себя куда угодно. Теперь ты знаешь жизнь лучше…

Они услышали шум мотора лагерного грузовика, хлопанье дверец, гиканье, смех, возгласы и наконец взволнованный взвизг:

— Он здесь!

— Девочки вернулись, — спокойно сказала Кэйси.

Джеффри искривил губы в притворном страхе.

— Окажи мне одну услугу, Кэйси!

— Какую угодно, дорогой! — ответила она, смеясь.

— Избавь меня от присутствия на вашем пиршестве.

Кэйси шутливо похлопала его по спине.

— Просто скажи, что ты — богобоязненный американский гражданин, как и твой дедушка, и должен скорее возвратиться домой и приготовить себе на ужин сосиски с бобами.