Марион Леннокс - Драгоценный дар

Эбби хотела отпустить его, но он не позволил ей сделать это. Его руки задержали ее еще на несколько секунд. И эти секунды сказали ей о том, что он так же взволнован, как и она. Эти секунды сказали ей о том, что между ними не может быть никакой тихой и спокойной дружбы.

Они больше не враги? Но кто?

Эбби закрыла глаза, всего лишь на несколько мгновений, чтобы собраться с духом, взять себя в руки, — и затем, открыв их, изобразила на лице самую яркую улыбку.

— Давайте займемся лапшой, — сказала она, и они принялись за дело.

Рафф сидел на кухне Эбби и смотрел, как Сара придерживает колбаску из теста за один конец, а Эбби пропускает ее сквозь лапшерезку. Он смотрел, как появляются тонкие ниточки лапши. Смотрел, как Сара, затаив дыхание, улыбается от удовольствия.

Смотрел, как Эбби улыбается ей в ответ. Забыла ли она о том, что это значит — быть Эбби Каллахэн?

Долгие годы он не видел ее с растрепанными волосами. А теперь на ней были потертые джинсы и старая футболка, испачканная мукой. Он помнил ее с голыми ногами.

Когда-то она так заразительно смеялась! Эбби была искрящаяся, милая девочка. Они так подходили друг другу… Но потом они выросли. Эбби стала встречаться с Филипом. Потом они с Филипом расстались, и с ним стала встречаться Сара.

Раффу не понравилось это.

А потом произошла трагедия… И Эбби превратилась из жизнерадостной девушки, которая мечтала стать дизайнером одежды, в черствого адвоката, который защищал таких клиентов, как Уоллас Бакстер. И этот адвокат собиралась выйти замуж за Филипа Декстера.

«Нет!»

Рафф чуть не крикнул, чуть не ударил кулаком по покрытому мукой столу.

— Почему вы с Декстером перестали встречаться? — спросил он, когда тесто было пропущено через лапшерезку в третий, и последний раз.

Эбби не подняла головы, но наморщила лоб и поджала губы.

— Эбби?

— Сними эту насадку, Сара.

— Десять лет назад. После твоего выпускного бала. Почему вы расстались?

— Это не твое дело. А теперь мы наденем другую насадку, чтобы разрезать тесто на тонкие полоски.

— Я знаю, — сказала Сара и возликовала, когда нашла подходящую насадку: — Вот эту!

— Я никак не мог этого понять, — сказал Рафф, когда Сара попыталась вставить в лапшерезку новую насадку.

Они не мешали ей. Им было бы легче сделать это за нее — ее пальцы плохо слушались, но Сара была воплощением напряженной работы, и вмешиваться в этот момент… Они оба понимали, что этого не надо было делать.

— Ты знаешь, что я хотел вернуться к тебе, — сказал он.

— И ты вернулся. Это была юношеская влюбленность, Рафф. Мы были глупыми.

Действительно, глупыми. И к чему они все пришли?

— Мы были хорошими друзьями. Но потом Филип… Сначала с тобой, потом с Сарой. Но ты тогда не влюбилась в него. Ты бросила его.

— Я изменилась. Мы оба изменились.

— Люди не меняются.

— Нет, меняются.

Она вспомнила о том, каким был Филип в девятнадцать лет.

Он был богатым — по сравнению с другими подростками в Бэнкси-Бей. У него был собственный автомобиль, который не шел ни в какое сравнение со старой рухлядью Бена и Раффа.

Красного цвета. Роскошный. Крутой.

Все девочки из класса Эбби хотели встречаться с ним. А ей, Эбби, всего лишь был нужен кавалер для выпускного вечера. Рафф в то время был целиком поглощен своим дурацким автомобилем, и Сара убедила ее в том, что ей не стоит рассчитывать на него.

Несколько недель Эбби чистила перышки, готовясь к выпускному балу. Подруги ей завидовали. Филип танцевал очень хорошо, и на балу она была королевой.

Но то, что затем последовало, было не таким захватывающим. Сидя в темноте с Филипом, она поняла, что ничего «классного» в этом не было. Ей не к чему было придраться, просто он не был Раффом, но ведь только из-за этого она не могла расстаться с ним.

Однажды днем они поехали в Черные горы, чтобы полюбоваться видами живописных окрестностей. Она не хотела ехать и, когда у машины лопнуло колесо, даже почувствовала облегчение. Но не очень обрадовалась, когда поняла, что запасное колесо у Филипа оказалось бракованным. Он решил, что она пойдет пешком обратно в город, чтобы зайти к его отцу, а он останется караулить машину.

— Я не собираюсь тащиться в город, в то время как ты будешь комфортно рассиживать здесь. Ты дурак, не мог проверить запасное колесо!

Конечно, это было не очень тактично, даже для семнадцатилетней девушки, но Эбби разозлилась не на шутку. В итоге Филип пошел в город сам. Скучая, Эбби включила магнитофон. Записи у Филипа были скучными.

Она стала рыться в его ящике для аудиокассет — такой же ящик, из можжевельника, стоял на ее прикроватной тумбочке, красивый ящик с отделением для каждой кассеты. Его дедушка был великий мастер. В этом ящичке Эбби нашла какую-то неподписанную кассету. Она вставила ее в магнитофон и услышала голос Кристабеллы Томас, девочки из ее класса: «Филип, не надо. Моя мама убьет меня. Филип…»

Все, с нее достаточно! Филип с отцом ехали навстречу Эбби, когда она спускалась с горы, горя от гнева.

— Ты должна была остаться в машине, — сказал ей Филип.

— Мне не понравилась твоя музыка, — бросила она. — Разорви эту кассету и положи ее в мой почтовый ящик завтра утром, или я все расскажу Кристабелле!

Почему она вспомнила об этом сейчас? Из-за Раффа?

Подняв глаза, Эбби увидела, что он смотрит на нее. И Сара тоже смотрела.

— Что-то не так? — спросила Сара, и Эбби, вернувшись к реальности, увидела, что Сара правильно вставила насадку.

— О, фантастика! Давай резать, — сказала она, и время пошло. Но мысль о кассете не оставляла ее.

На следующий день Филип принес кассету, пленка в ней была разрезана…

— Хочу попросить у тебя прощения, — сказал он. — Мы с Кристабеллой встречались всего пару раз, еще до наших с тобой отношений. Это не то, о чем ты подумала. Я всего лишь попросил у нее разрешения поцеловать ее. И я даже не знал, что магнитофон включен на запись. Во время поездок в Сидней я все время слушаю какие-нибудь записи — например, лекции. Должно быть, я забыл об этой кассете. И мне очень жаль, что ты нашла ее…

— Что с тобой? — снова спросила Сара, и в глазах Раффа стоял тот же самый вопрос.

— Простите. Я просто думала о том, что еще мне надо приготовить к свадьбе.

— Ты хочешь, чтобы мы поехали домой? — спросила Сара, и Эбби, вздрогнув, окончательно пришла в себя.

— Нет, ни в коем случае. Я голодна. Что мы будем делать — «паутинку» или «длинные ленточки»?

— «Паутинку», — выбрала Сара.

— Моя любимая лапша, — сказал Рафф. — Я всегда ее любил.

Эбби подняла глаза — он смотрел прямо на нее. Лицо его было серьезным.

Они уехали в девять часов вечера, и у нее остался час, чтобы привести в порядок кухню, а также свои мысли, — перед приходом Филипа.