Маргарет Уэй - Радуга любви

— Тая я сегодня еще не видела, Джоэл позавтракал раньше, Трейси скоро спустится. А маме я отнесла завтрак в постель. Она говорит, что не спала, слушая дождь. Хорошенькое дело!

— Я и сама вставала, чтобы выглянуть в сад, — небрежно заметила Пейдж, потягивая крепкий кофе.

— Правда? А я только перевернулась на другой бок и вздохнула с облегчением. — Взгляд серо-зеленых глаз Дайаны устремился к двери. — Привет, Трейси! Что это ты заспалась? Старушка, у тебя вид такой, словно тебя через мясорубку пропустили!

— Спасибо! — Голос Трейси прозвучал неожиданно грубо и хрипло.

— Да я не хотела тебя обидеть. Просто вид у тебя какой-то странный. Все в порядке?

— Отстань. У меня болит голова, если угодно. — Трейси рухнула в кресло на другом конце стола, не ответив на негромкое приветствие Пейдж. Лицо ее выражало непримиримую враждебность. Она окинула Пейдж взглядом, полным ледяного отвращения. Губы ее были плотно сжаты, под глазами — темные круги.

— Хочешь чего-нибудь? — заботливо спросила ее Дайана, борясь с искушением подмигнуть Пейдж.

— Чашку чая, — резко отозвалась Трейси, не поднимая глаз.

Дайана изумленно уставилась на нее.

— Спасибо, Дай, — поправила она Трейси с улыбкой. — Надо тебе последить за своими манерами, старушка, хоть я и не рассчитывала на горы благодарности. — Поднявшись, она налила Трейси чашку крепкого чая с лимоном и поставила перед ней.

— На, выпей. Это поднимет тебе настроение.

Трейси грубо и неприятно хохотнула, Дайана с Пейдж обменялись взглядами: в одном была насмешка, в другом — растущее беспокойство.

Именно этот момент выбрал Джоэл, чтобы войти в столовую.

— Доброе утро, дорогая! — Он скользнул губами по щеке Пейдж. — Привет, девочки! — Сейчас он напоминал напроказившего мальчишку. — Я только что с пастбища. Во всех колодцах появилась вода, и то ли еще будет! Аборигены просто с ума посходили, пляшут, бьют в барабаны… — Он уселся на стул рядом с Пейдж. — Через два дня, Рыжик, вся пустыня будет в цвету. Это тебе не городские садики! Здесь «клумбы» тянутся на пятьдесят-шестьдесят миль… Ты этого никогда не забудешь!

Пейдж вдруг с изумлением заметила, что глаза Дайаны наполнились слезами. Она поспешно заморгала.

— Верно! — Дайана пыталась говорить небрежно и весело. — Когда я была маленькой, папа брал меня с собой, и я собирала столько цветов, сколько могла унести. Он их втыкал мне в волосы, за уши, в платье. С ним было так весело и чудесно. И он всегда говорил мне эти слова… когда-нибудь я скажу их своим детям: «Ты говоришь, что нет красоты в нашей земле, что она бесплодна, ей нечем поразить чувства, в ней нет цветов. А видела ли ты зеленые всходы после зимних дождей и белое с золотом великолепие полей, заросших маргаритками?»

Наступила странная напряженная тишина, прервала которую Трейси.

— Ты говоришь сама с собой и для себя, — бросила она резко, с неожиданной дрожью в голосе.

— Неправда! — Дайана успела уже успокоиться. — Пейдж меня слушала, ведь правда?

— Конечно. Должно быть, ты очень любила отца.

Джоэл неожиданно вскочил с места, налил себе кофе и залпом выпил его.

— Ладно, мне пора бежать. Тай хочет, чтобы мы расчистили мусор после бури. — Он покосился на бледную, помрачневшую Трейси: — Что с тобой такое сегодня? Вид у тебя совершенно измочаленный.

— Голова болит! — выдавила она. — Я пойду с тобой. Может, станет полегче.

— Как хочешь, — равнодушно отозвался он и обернулся к Пейдж. — Я закончу с делами где-то через час и вернусь. Прокатимся до холмов. Оттуда прекрасный вид. Если, конечно, не боишься промокнуть.

Трейси вскочила, едва не уронив стул. Глаза ее полыхнули яростью.

— Пойдем быстрее! — потребовала она. Джоэл в недоумении обернулся к ней.

— Знаешь, иногда я начинаю думать, что ты слегка не в себе.

— Не напрягайся, Трейси, — посоветовала Дайана. Но Трейси, побледневшая от злости, уже вылетела из комнаты.

— Ладно, до скорого! — Пожав плечами, Джоэл последовал за ней.

Пять минут спустя они уже неслись по дороге. Трейси вела машину с такой скоростью, что их заносило на поворотах и шины пронзительно визжали по гравию.

Джоэл вздохнул:

— Может, скажешь мне наконец, в чем дело? — Не глядя на него, она снизила скорость, затем резко дала по тормозам. — Ладно, Трейси, выкладывай, что у тебя на уме. Я же слышу, как заряд тикает, словно маленькая бомба!

— Это Пейдж Нортон, — напрямую отозвалась она.

Он мгновенно выпрямился.

— И почему ты решила, что у тебя есть право говорить со мной о ней?

Не обращая внимания на его слова, она обернулась, глянув на него с сожалением, сочувствием и печалью.

— Она не для тебя, Джоэл. Поверь мне.

— Тебе-то откуда знать? — резко парировал он. Он был так уверен в себе…

— Так мне кажется!

Он усмехнулся:

— Все это ни к чему, Трейси. Ты зря тратишь время. Знаешь, в чем твоя беда? Ты попросту ревнуешь. Прищемили твой эгоистичный носик. Пейдж — это просто чудо. Маме она очень правится, и Дайане тоже!

— …И Таю?

— Думаю, что и Таю тоже, — бесцветным голосом отозвался он. — А теперь можешь возвращаться домой. Все, что хотела, ты сказала, но это ни к чему не привело. Я люблю Пейдж, я хочу, чтобы она стала моей, это так и будет.

— Зато она тебя не хочет, — уверенно сказала Трейси.

Джоэл дернулся, словно от удара.

— С чего ты взяла? И откуда тебе-то знать? К концу лета мы поженимся. Можешь быть подружкой невесты, если хочешь, — сказал он с неожиданной жестокостью.

Она издала горлом какой-то странный звук, похожий на рыдание, и съехала с дороги, остановившись под деревьями. Потом выключила зажигание и горячо бросила ему:

— Этого не будет! Она любит Тая! И я могу это доказать!

Они с ненавистью смотрели друг на друга.

— Если ты мне солгала, — выдавил он, — я придушу тебя своими руками.

— Я никогда не лгу!

Он расхохотался, громко и неискренне.

— Вот это новость! Да ты всегда была самой большой лгуньей, которую только свет видывал!

Краска отхлынула от ее лица.

— Это было давно. Теперь я говорю правду.

Что-то в ее побледневшем лице тревожило его, но гнев не отпускал, заставляя его говорить жестокие вещи.

— Так ради чего ты все это делаешь? Что за гадость ты еще придумала?

— Гадость? Придумала? — В ее бирюзовых глазах блестели слезы. Она взглянула на него с мольбой.

Он подумал, что сейчас ударит ее, — настолько смешались в нем гнев и жалость. Он был уверен, что она смеется над ним. Но она плакала. И лицо ее, смягченное горем, казалось чужим и странно женственным.

— Прошу тебя, Джоэл, придумай что-нибудь. Она не даст тебе счастья.

На шее его заколотилась жилка, прямо над распахнутым воротом плаща.

— Не даст мне счастья? Это уже что-то новенькое. А как же Тай?