Маргарет Уэй - Страсти в старинном поместье. Книга первая

Красная вулканическая пыль клубилась при каждом шаге Бронте, забивалась в ее дорогие босоножки, раздражая кожу на подошвах. Нет сомнений, кожа ее ступней стала куда нежнее с тех пор, как она покинула страну джунглей. Корка засохшей крови уже успела покрыть ремешки из тонкой кожи. Ну какая женщина в здравом уме наденет босоножки на высоких каблуках, когда ей предстоит пробираться сквозь кусты?

— Черт возьми!

Бронте доковыляла до полянки, массируя на ходу лодыжку. Вскоре ругательства уступили место стонам. Раздражение Бронте достигло предела. Конечно, ей нужно было надеть ботинки на шнурках или хотя бы кроссовки. Она опустила на землю висевшую на плече сумку, отягощавшую как руку, так и поврежденную ногу. За сумкой последовал миниатюрный чемоданчик. Тонну он весит, что ли? Теперь можно счистить пыль и кровавую корку сначала с одной стопы, потом с другой.

Вот теперь легче. Бронте судорожно вдохнула горячий, напоенный пряным ароматом воздух.

Одна из лямок ее лифчика сползла с плеча; пришлось поправить. Теперь нужно поправить сползающие с мокрого от пота носа темные очки. На голове Бронте была большая широкополая шляпа, и тем не менее тропическое солнце буквально прожигало ее макушку. Бронте, усталая, разгоряченная, одернула на себе изысканную рубашку, прилипшую к спине. Под мышками выступили влажные пятна. Бронте сознавала, что ее лицо цветом напоминает спелую сливу.

— Нечего удивляться, что тебе так плохо. Дура ты, Бронте.

У нее давно вошло в привычку разговаривать с собой вслух, ведь в детстве она была слишком одинока. У нее даже имелись воображаемые друзья. Замечательные друзья, между прочим. Была среди них девочка по имени Эм. А еще мальчик Джонти, очень внимательный и ласковый, он жил в джунглях. Как-то Гилли сказала, что видела, как Эм и Джонти играют в салки под огромным фиговым деревом. Гилли всегда разговаривала с ней как с равной, даже когда ей было семь лет! Ну конечно, Гилли ей только подыгрывала. Бронте прекрасно знала, что ее друзья существуют только в ее исключительно ярком воображении.

Пыльный вихрь накрыл ее и заставил сойти с тропинки. Что ж, она сама виновата, что пошла пешком. Лучше смерть, чем бесчестье, — таков уж ее принцип, и она от него не отступит. Что-что, а это она твердо усвоила. Этот принцип с ней со дня рождения. Много хлопот он приносит, только и всего.

Не стоило таксисту называть ее двоюродную бабку Гиллиан «старой летучей мышью» да еще и ржать, ожидая, что Бронте разделит с ним его веселье. Это только вывело ее из себя. И не в том дело, что густые белоснежные волосы Гилли, некогда иссиня-черные, как у самой Бронте, черные глаза и ироническая усмешка постоянно напоминали об их почивших предках. Бронте, ребенок с развитым воображением, чувствовала, что давно умершие члены семьи Макалистер находятся где-то рядом. Они бродят по старой плантации сахарного тростника и по обширной полосе джунглей, окружающей земельные владения Макалистеров. Их даже видели на дороге, где они наводили страх на туристов. А местные жители никогда ничего не замечали.

Гилли, несмотря на ее уединенный, затворнический образ жизни, была очень даже на своем месте в районе, славном своими «характерами». Гилли была Лесной Врачевательницей. Две сотни акров [1] Акр — 0,405 га. — Здесь и далее прим. перев . , остававшиеся от площади, когда-то отведенной под плантацию, привлекли бы множество фермеров, если бы были выставлены на продажу, но Гилли вела умеренную жизнь. Большая часть унаследованных ею средств была уже истрачена. «Я слишком долго живу!» Она прибавляла кое-что к остаткам своего состояния, продавая лекарственные травы, отвары, возбуждающие средства (говорили, что эти средства действуют!), кремы для лица и тела, которые гарантированно устраняли женские проблемы, в том числе и внутренний зуд. Гилли, стоявшая у алтаря пятьдесят с лишним лет назад, думать не желала о проблемах мужчин. Они могут сами о себе позаботиться.

Бронте тоже не жалует мужчин. Как это они могут кому-то нравиться? Очень многие из них приносят одни разочарования. Нет, она не приносила у алтаря клятву вечного одиночества. Она из тех, кто не признает твердых обязательств. Доказательством этому может служить хотя бы то, что она отказалась от публично объявленной свадьбы за неделю до Великого Дня, и на ее голову обрушилась ярость ее матери и ее безумного отчима. Она выставила их на посмешище, но уже понимала, что осталась в дураках сама. Ее поведение, судя по всему, сделало ее своего рода преступницей. Может быть, мошенницей широкого размаха. Унижение было невыносимым. Позор! Хуже того, скандал скверно отразился на делах.

Нат, ее жених, разозлился настолько, что осыпал ее ругательствами, скрипя зубами. У него было буквально опустошенное лицо. Какая девушка в здравом уме отвергнет его? Да девушки до самой смерти могут стоять в очередь за благосклонностью Натана Сондерса!

А уж кто по-настоящему побагровел от злости, так это мать Ната. Ее грубость поразила бы кого угодно. Бронте и не подозревала, что мать Ната знает определенные слова, не говоря уже о том, чтобы их употреблять. «Никаких манер!» — фыркнула тогда Гилли. И ни слова упрека сыну за то, что он нанес матери страшнейшее оскорбление. Никто в мире недостоин чудо-мальчика Tea Сондерс, одной из звезд высшего общества. Она потребовала, чтобы ей вернули солитер [2] Солитер — крупный бриллиант в оправе. в три карата [3] Карат — применяемая в ювелирном деле мера массы, равная 200 мг. ; впрочем, у Бронте не было намерения оставлять камень у себя. Ее пальцам сразу же стало легче без него. Бронте утешила себя тем, что она не первая девушка, которая лишний раз подумала, прежде чем связать себя. Главная проблема состояла в том, чтобы найти в себе достаточно мужества и высказать в последнюю минуту свои соображения. О, это была патетическая минута! Бронте презирала себя за это, но знала, какую бурю вызовет ее заявление.

Буря. Хаос. Словоизвержение со стороны ненавистного отчима. Нат выбрал ее из всех. Бронте со стыдом признавалась, что хочет сделать приятное матери, но, по правде говоря, и этого не было. Ее разрыв с Натом Сондерсом вызвал колоссальный скандал. Мало кто из ее так называемых подруг встал на ее сторону. Ее бранили и изумлялись ее выходке на каждом углу. Она отказалась от своего же блага! Редкостная идиотка! Это слово вытеснило даже слово «дура». Мать Бронте заканчивала почти каждую фразу или одним словом, или другим.

Красавец, всеобщий любимец Нат был сыном Ричарда Сондерса, медиамагната, близкого друга и партнера по разным предприятиям (возможно, сомнительного свойства) отчима Бронте Карда Брандта.