Маргарет Уэй - Свадебное бланманже

Леоне порой хотелось собственными руками задушить эту женщину, и если бы это случилось, то наверняка на ощупь она оказалась бы такой же скользкой и холодной, как змея или жаба. В Джинти ей нравилось только то, что она была совершенно непредсказуема, а это могло быть как свидетельством большого ума, так и проявлением космической глупости. То обстоятельство, что она, вне всяких сомнений, принадлежала к категории алчных девиц, видевших в браке наивернейшее средство наживы, вовсе ничего не объясняло, кроме того очевидного факта, что вторая жена Руперта Бланшара, как и подавляющее большинство разумных существ, любит богатство и комфорт и готова ради этого поступиться многим. Для Леоны Джинти продолжала оставаться загадкой.

Когда они обе вошли в дом, столкнулись с Хэдли, или Эдди, как его называла Леона. Великан и красавец с огромными руками и волосами цвета меди с проседью. Он буквально выхватил из ее руки дорожный чемоданчик, широко при этом улыбаясь.

— Где желаете остановиться, мисс Лео?! — сочным баритоном спросил он.

— Пожалуйста, как обычно, Эдди, — ответила она. — Расскажите лучше, как вы тут?

— Как, как… Все тоскливо смотрю в окно и жду не дождусь, когда же, наконец, приедет наша маленькая мисс Лео.

— Шутите — значит, все отлично, — отозвалась Леона удовлетворенно.

— Если радикулит — это отлично, то, значит, так тому и быть, — бодро ответил Эдди, который Хэдли.

— Вот как? — расстроенно проговорила девушка. — А что же говорит врач?

— В свои шестьдесят я и без врача соображу, как с этим быть.

— Да что же вы таскаете тяжести в таком случае? — попыталась отнять у него свой чемоданчик гостья.

— Вы, должно быть, решили посмеяться над старым больным Эдди, если считаете эту дамскую штуковину неподъемной тяжестью для такого тертого калача, как я! — шутливо вознегодовал он.

— Наследный принц уже появился? — сухо спросила Леона.

— Именно так, милая леди, — с привычной для них шутливой церемонностью ответил Эдди.

Леона поспела к ленчу — собственно, так она и планировала. Прежде чем появиться в столовой, она привела себя в порядок в своей комнате.

Фамильное гнездо Бланшаров, которое никогда не пустовало, осаждаемое представителями клана разной степени родства, условно подразделялось на помещения свободного доступа и на приватные покои.

Обстановка практически не претерпела изменений со времен Алексы, которая была очень чувствительна к тому, какое впечатление производит ее дом на гостей. Хотя для большинства приходящих событием был уже сам факт того, что их пускают на порог.

Леона вошла в столовую с огромными палладийскими окнами, которые практически впускали в комнату сад в его пышно-цветочном великолепии. Леона поздоровалась. За столом сидели только гости. Хозяева отсутствовали.

Невзирая на то, что ее завтрак состоял из упаковки йогурта и пары фруктов, ленч был таким же легким. Леона приучила себя есть на людях как бы нехотя, даже если ее мучил волчий голод. Она слыла хрупкой и утонченной. А это не тот имидж, с которым хочется бороться. Наоборот, она всячески его поддерживала.

— О, Леона! А меня все уверяли, что ты не приедешь! — Леона обернулась и улыбнулась. В дверях стояла Джеральдин. — Очень рада, что это не так, милая.

Леона встала навстречу престарелой сестре Руперта Бланшара, и они обнялись.

— Ты, как обычно, прелестна, детка, — похвалила ее тетушка Бойда. — Не могу понять, или ты все еще растешь, или я усыхаю, — пошутила она. Джеральдин вопреки своему возрасту предпочитала ультрамодные и эксцентричные наряды, в память о былой славе законодательницы моды и красавицы. — Давай-ка присядь и расскажи своей тетушке Джерри, как поживаешь.

— Забудьте про меня ненадолго, тетушка, и перекусите, — отозвалась Леона.

— Я-то перекушу, не сомневайся. Да и ты не отставай, худышка. Ты опасно тонка, девочка моя. Ты правда здорова? — с сомнением спросила пожилая женщина.

— Правда здорова, тетушка Джерри, — улыбчиво ответила ей Леона.

— А то в последнее время постоянно говорят про девчонок, которые в погоне за мнимым эталоном буквально морят себя голодом.

— Я не из их числа, тетушка, — легко солгала Леона.

— Это очень хорошо, дорогая.

— Просто кому-то везет родиться таким, что можно есть все, что вздумается, и не полнеть, или вовсе не испытывать чувства голода, — заметила другая женщина за столом.

— Тебя никто не спрашивает, Тоня, — бесцеремонно оборвала ее Джеральдин Бланшар.

— Почему ты вечно затыкаешь мне рот, Джерри, — обиженно пробормотала та и вернулась к ленчу.

— Так о чем мы говорили, деточка, пока нас так нахально не прервали? — вновь обратилась к Леоне старушка.

Леона недоуменно огляделась. Она давно не была в Бруклендзе и не совсем понимала, что здесь происходит: по какой такой причине тетушка Джерри ополчилась против нудной, но в общем-то безобидной Тони? Джеральдин никогда не искала особых поводов, чтобы кого-то невзлюбить. Это выходило у нее легко и непринужденно. Леона могла только радоваться, что не входит в число неприятных ей людей. Не исключено, что сестра просто усердствовала сделать приятное брату, который души не чаял в малышке Лео.

Леона не хотела заблуждаться насчет благосклонности тетушки Джеральдин, которая многократно доказывала свое беспрецедентное сумасбродство. Она лишь проявляла родственное расположение, была предупредительна с той как со старшей. Так они болтали ни о чем, но Леона вдруг почувствовала, что не может сосредоточиться на болтовне старушки. Она слышала звук шагов за спиной, слышала знакомый голос, обращенный не к ней, она испытывала испепеляющее желание обернуться и отчаянно боролась с этим порывом.

Когда он где-либо появлялся, внимание всех присутствующих могло быть направлено только на него. То, что Леона недавно назвала его наследным принцем, было шуткой только отчасти. Бойд и был принцем, будущим королем бриллиантовой империи.

И вот он появился напротив нее и просто кивнул в знак приветствия так, словно они виделись накануне, а не тому месяц с лишним. Он кивнул, и непослушный завиток черных волос упал на загорелый лоб.

Леона продолжала смотреть на него. Она просто не могла не смотреть. Его синие глаза, Леона назвала бы их сапфировыми, горели холодным огоньком. Он смотрел на нее с высоты шести футов. Его сильное скульптурное тело внушительно возвышалось над всеми присутствующими в этой комнате. Это не изменилось даже тогда, когда он не спеша занял место за обеденным столом.

Леона постоянно спрашивала себя, относилась бы она к нему с таким трепетом, не будь этой обольстительной внешности? Она также спрашивала себя, был бы он таким же несгибаемым и твердым, решительным и спокойным, не будь он наследником отцовского состояния? У нее не было ответов на эти вопросы.