Маргарет Уэй - Возвращение в Бэлль-Эмбер

— Я мигом!

Он лениво улыбнулся.

— Мне это приятно слышать! Пять минут, не более. Я буду здесь же.

Кэрин улыбнулась, быстрым движением откинув голову. Она моментально вычистила зубы, сполоснула лицо холодной водой, пробежала расческой по волосам и взглянула на себя в зеркало.

Глаза ее сияли радостью чудесного утра, и она решила, что не имеет права тратить время на макияж. Не мудрствуя лукаво, она надела легкое платье из жатого ситца в восточном стиле.

Гай ждал ее. Он наклонился к ней, глядя изумленно и восхищенно.

— О, в девятнадцать лет можно не бояться утра! Ты похожа на танцующую полинезийку. Даже волосы у тебя вьются экзотически!

Кэрин не смогла сдержать возбуждение, отразившееся у нее в глазах. Убежать от Гая невозможно. С ним было так прекрасно, так спокойно и таинственно, она могла лишь восхищаться его совершенством. Аромат сада проник в ее легкие, и ее кожа предательски покраснела.

— Надеюсь, ты не на всех мужчин смотришь так же, как на меня?

В глазах Гая читался вопрос.

На ее шее запульсировала жилка.

— Я никогда не видела кого-нибудь похожего на вас, — быстро ответила она и побежала от него вниз по тропинке, туда, где высокие тополя тянулись к сияющим небесам.

Кэрин нужно было справиться с чувствами, переполняющими ее, при виде и присутствии Гая. Она бежала вперед, ощущая, как лицо ее ласкает легкий успокаивающий ветерок. Он развевал ее платье, облегающее молодое, упругое тело, и играл ее длинными черными волосами.

Гай легко поймал Кэрин и схватил за длинный локон. Ее рот прелестно изогнулся, а глаза сияли пониманием;

— Почему ты постоянно убегаешь от меня? — спросил он, подняв с удивлением свои черные брови.

— Вы же на самом деле не хотите этого знать, правда?

Она вскинула на него глаза и прищурилась. Он не ответил, но, улыбаясь, стоял рядом, потом взял ее за руку, не обратив внимания на ее судорожное протестующее движение. Его тонкие сильные пальцы сплелись с пальцами Кэрин, и они вдвоем пошли дальше, потрясенные тем, что они, наконец, вместе между небом, по которому неслись стремительные облака, и землей, с ее роскошными виноградными лозами. Кэрин ни за что не встретилась бы с ним глазами, хотя знала, что он ждет этого, ждал этого всю свою жизнь. Наклонив блестящую темную голову, она, молча, шла с этим человеком, который, она это чувствовала, был ее половиной, ведь без него она бы умерла!

Перед ней открылось прекрасное зрелище во всей своей глубине, яркости и блеске. Ей казалось, что она ничего подобного раньше не видела. Предгорья купались в полупрозрачном свете, все было так свежо, странно и красиво! Гай остановился на залитом солнцем плато и повернул Кэрин спиной к себе, нежно поглаживая ее плечи. Она стояла перед ним, завороженная звуком его бархатного голоса.

— Я посадил вокруг плато мои зеленые виноградные лозы. Далеко за моей спиной простирается золотая земля…

— Бэлль-Эмбер, — тихо закончила Кэрин, чувствуя прилив любви к родной земле. — Земли Лидии и Фригии не могли быть более прекрасными!

— Ты выполняла домашнее задание, моя козочка? — улыбнулся он.

Она повернулась и посмотрела ему в лицо.

— Никогда не знаешь, когда тебе потребуется процитировать Bacchae note 15 Note15 Вакханалии (лат.). в половине седьмого утра!

Выражение глаз Гая изменилось, он посмотрел поверх ее головы. Кэрин попыталась снова вызвать его интерес, почувствовав его внезапное отчуждение.

— Когда царица Савская пришла навестить Соломона, она принесла ему в дар плод виноградной лозы.

Гай громко рассмеялся, сверкнув белыми зубами.

— Это было самое малое, я думаю!

Кэрин заслонила рукой глаза от сияния утреннего солнца.

— Ну, разве женщины сейчас не начинают все заново, — продолжал Гай, разговорившись, — даже в культе вина? Как гласит одна старинная легенда, некая дама из гарема персидского царя Джемишида страдала от головной боли и решила выпить из сосуда немного бродящего виноградного сока, думая, что это яд. Вино возымело действие, и дама заснула, а проснулась бодрой, без всяких следов головной боли. Нет необходимости говорить, что и сам царь, и весь его двор пристрастились к этому удивительному новому развлечению.

Кэрин улыбнулась, а Гай сорвал спелую гроздь «совиньона» и протянул ее Кэрин.

— Теперь твой черед насладиться одним из величайших даров природы, малышка. Раздави ягоды во рту и почувствуй аромат. В шкурке свежей ягоды заключено все, что есть в созревающем вине. Иногда красному вину требуются годы, чтобы обрести все характерные ароматы спелой грозди. Попробуй сама.

Кэрин взяла у него маленькую горсточку ягод, полная желания поэкспериментировать. Из ягод брызнул сок со своим особым вяжущим привкусом и потек по ее горлу. Сначала она проглотила ягоды вместе с кожурой и даже плодоножками. Гай наблюдал за ней полуснисходительно, не отрывая глаз от ее лица. В следующей грозди Кэрин оторвала плодоножки и съела сочные ягоды. Она со смехом вытерла пальцы об юбку, а сок еще блестел на ее сочных соблазнительных губах. Смеясь, она весело глядела на Гая, но в душе у нее возникало прежнее ощущение — то возбуждение, которое никогда не должно было в ней рождаться. Кэрин зажмурила глаза, а Гай припал к ее губам и почувствовал на них вкус вина. Быстро взяв себя в руки, она произнесла срывающимся голосом:

— Зачем вы это делаете?

В ее глазах отражалась вся ее неопытность и неуверенность. С минуту он смотрел на нее очень серьезно, потом пожал плечами и улыбнулся.

— Ты считаешь меня законченным негодяем, моя любимая, а все негодяи ведут себя с женщинами подобным образом, ты же так красива!

Ее топазовые глаза сияли, рот был полуоткрыт, но Гай предостерегающе приложил к нему палец.

— Никаких дерзких возражений, мой ангел! Твой язычок доставит тебе серьезные неприятности. Кроме того, твой ротик благоухает фиалками. Сегодня мы начинаем сбор!

В Бэлль-Эмбер жизнь била ключом; толпы наемных рабочих объезжали все поместье, обрывая тяжелые грозди. Уборочные машины доставляли грозди на винный завод, где они попадали в дробилки. Дробилки разрывали кожуру, перемалывали стебли и перекачивали сок в огромные бродильные цистерны объемом в тысячу галлонов. Брожение обычно занимало пять или шесть дней, и в это время можно было полюбоваться потрясающим зрелищем бурлящей жидкости, сопровождающимся выделением двуокиси углерода.

Когда брожение полностью заканчивалось, молодое вино отправлялось под давильный пресс, чтобы отделить жидкое виноградное сусло от выжимок кожуры, косточек и плодоножек. Из-под пресса вино переливалось в бочки из французского неверского дуба. Процесс перекачки из бочки в бочку был неоднократным, с целью выделения осадка, Только после этого вино считалось готовым к разливу по бутылкам — в Бэлль-Эмбер это время считалось его вторым днем рождения.