Кристин Лестер - Сиреневая весна

— Ты слышишь, как истошно кричит мама? У меня в доме пятнадцать человек гостей. Куда я уйду?!

— Шерли, ты что — больная на всю голову?

— Да не больная я, но ты пойми сама…

— Нет, Шерли, ты больная. У тебя судьба меняется, а ты…

— Это же чистой воды авантюра!

— Авантюра?!! Да кроме меня тебе никто такой Подарок не приготовит! Я все продумала, просчитала, я своей репутацией рисковала, между прочим! Я…

— Ну все, все. Про твои подвиги я поняла.

— Кроме моих подвигов я знаю еще кое-что. Я знаю, как ты мучилась весь год, что Антуан не любит тебя, что ты мечтала о другом мужчине, который тебя сможет оценить, а этот…

— Давай не будем вспоминать подробности прошлого года! Я без тебя прекрасно их знаю.

— Вот именно! Неужели тебе не хочется наконец встретить СВОЕГО мужчину?

— А ты не много на себя берешь?

— Ну, Шерли, ну ты просто позвони! Что тебе стоит? Парень симпатичный, холостой и состоятельный, приехал сегодня утром в Чикаго. И он знает, что у тебя день рождения. И у него в руках — подарок от меня. Не понравится — просто заберешь шкатулку и уйдешь домой. Кстати, шкатулка классная. Антиквариат. Деревянная, с железными углами.

— Подожди про углы… Так вот что означало твое загадочное утреннее заявление: «У меня к тебе два подарка. Один везет другой!»

— Да! Я все устроила, понимаешь? Это точно ТВОЙ мужчина. Такой, какого ты хочешь! И если ты не совеем безнадежная идиотка…

— Антуан сделал мне предложение на позапрошлой неделе.

— Да хоть три предложения!.. Подожди. Сделал предложение?

— Да. Руки и сердца.

— Не верю.

— Почему? Я ждала этого уже полтора года.

— И что же, когда свадьба?

— Не знаю, мы еще это не обсуждали. Вопрос немного повис в воздухе.

— Ну вот!

— Да… Со своей Натали он был существенно проворней.

— Свою Натали он любил до умопомрачения. Извини меня, конечно, Шерли, но к тебе он относится, мягко говоря, прохладно. И мы обе это знаем.

— Ну, допустим, знаем.

— Да и потом, в прошлом году…

— Оставь в покое прошлый год!!!

— Ну хорошо. Одно слово, и все. Помнишь, как ты каждую ночь обрывала мне телефон, вся в сомнениях, для чего ты ему нужна: чтобы забыть Натали или…

— Хватит!!! Антуан сделал мне предложение… и точка.

— Небось, мама твоя постаралась.

Шерли задумалась:

— По-моему, нет.

— Насколько я помню темперамент миссис Бертон, сдается мне…

Шерли непроизвольно повернула голову в сторону соседней комнаты и вздрогнула. Перед ней, уперев руки в бока, стояла мать.

— Ну? И что все это значит?

— Синди, мама пришла, — торопливо прошептала Шерли и потянулась к аппарату, чтобы нажать отбой.

— А ну дай трубку! — Мама перехватила ее руку и жадно прильнула ухом к телефону. — Кто там? Мужчина, кто вы?

— Я пока вроде не собиралась менять пол, — послышался голос Синди.

— Это снова ты? — Миссис Бертон была явно разочарована. — Ты же утром звонила. А что еще случилось?

— Мама, у нас важный разговор. — Шерли снова взяла у нее из рук телефонную трубку. — Ты убедилась, что это не таинственный поклонник? Вот и все. Пожалуйста, не мешай.

— Быстрей записывай его номер, балда! — прошипела Синди сдавленным голосом. — Диктую…

Появление именинницы за праздничным столом вызвало бурю восторга. Шерли села на свое место и стала хмуро оглядывать собравшихся. Несколько близких друзей, пара родственников и несколько соседей сидели вокруг нее за большим овальным столом, улыбались и что-то говорили.

Из родственников пришли только тетя Майра со своим очень старым и очень состоятельным мужем, который всегда вызывал тайный восторг и тайную зависть мамы. Она все никак не могла смириться со странной прихотью судьбы: сестра меняла мужей как перчатки, а она сама вот уже десять лет пребывала в статусе вдовы. Это было в высшей мере несправедливо!

По правую руку от именинницы сидела Мишель — ее давняя и самая лучшая подруга из Чикаго, маленькая, юркая, с манерами подростка. Она называла себя писательницей и действительно иногда умудрялась издавать несложные в прочтении любовные романчики.

Ни на что большее у Мишель не хватало времени, хотя она и не оставляла мечты сваять что-нибудь грандиозное, что прославило бы ее на весь мир, как, например, «Унесенные ветром».

Антуан как всегда молчал, уткнув нос в тарелку и с аппетитом кушая салатики миссис Бертон. Недавно он сделал операцию на глазах и перестал носить очки. Теперь его лицо казалось Шерли чужим и беспомощным, а сам он никак не мог привыкнуть ничего не поправлять на переносице. Антуан был славным, добрым мальчиком двадцати семи лет от роду и хотел стать хорошим адвокатом, как его отец. Это способствовало бы полезным знакомствам, послужило бы началом новой жизни — состоятельной и интересной. Но в нее, в эту новую жизнь, увы, никак не вписывалась женитьба на Шерли…

Дальше сидели Алиса со своим Денни, которые встречались чуть ли не со времен колледжа и, как они оба выражались, «застряли в конфетно-букетном периоде». Разойтись им не хватало духу, а съехаться вместе и жить (не говоря уже о свадьбе!) они почему-то не решались.

Были здесь и несколько бывших одноклассников, друзей детства и соседей, среди которых выделялась темпераментная Грета, с языком острым, как жало. Они принялись забалтывать именинницу и, как всегда, дразнить:

— Ну что ж ты, милая, не пригласила его сюда?

— ЕГО?

— Ну да, его.

— Ты имеешь в виду того, с кем я говорила по телефону?

— Да.

— Да-да, Шерли, так нельзя!

— Все-таки день рождения, надо звать всех…

Шерли равнодушно пригубила вино:

— Она живет далеко.

Тут же послышались насмешливые возгласы.

— Она?!! — завопила Алиса громче всех. — Не говори глупостей! Мне, как лучшей подруге, ты могла бы сказать правду.

Удивительно, почему-то все считают себя ее лучшими подругами! Такое заявление еще худо-бедно простительно Мишель, но та была гораздо скромнее красавицы Алисы.

Шерли сидела, нахмурившись. Может, в этом все дело: наглость прямо пропорциональна красоте лица?.. Впрочем, речь о другом. Самой лучшей своей подругой Шерли всегда считала Синди, пока та не вышла замуж и не уехала в маленький приозерный городишко в Висконсине. А Мишель, Алиса, Грета и еще с десяток милых девушек не знали и сотой доли того, что происходило в ее жизни, хотя почему-то и напрашивались в подруги.

— Ну говори, говори!.. Да замолчите вы, раскудахтались, как куры!.. — Алекс, большой, громкий, похожий то ли на канадского медведя, то ли на «боинг» во время падения, рокотал своим низким голосом на всю гостиную. — Шерли, чего там стряслось? На тебе ж лица нет!

Алекс был ее единственным приятелем-мужчиной, с которым, несмотря на восьмилетнее знакомство, «ничего не было» и даже ни разу не появлялось такого желания: рассмотреть друг друга как потенциальную вторую половину. Однако с годами в нем заметно возрос мужской шовинизм, и Шерли становилось все труднее с ним общаться.