Хэрриет Гилберт - Брак не по расчету

— Сегодня ты не узнаешь свой родной город, — сказала ему Люцилла. — Старый театр эпохи королевы Виктории превратили в современную киношку. А около железнодорожного вокзала построили ужасный супермаркет, — добавила она, не желая замечать напряженного состояния дочери. — Как они называют его, дорогая?

— «Выбирай и плати», — тихо ответила дочь, уставившись в чашку, которую держала в дрожащих руках.

Это просто смешно! Что я делаю? Веду вежливую, светскую беседу, как будто вижу этого человека впервые. Еще немного, и снова неукротимо приблизится это отвратительное истеричное состояние. Казалось, что каким‑то непостижимым образом она очутилась в нереальном мире. Что здесь делает этот гадкий человек? Не может быть, чтобы он серьезно думал о покупке Олдфилд Холла. Ведь Кэтрин сказала, что он обосновался в Лондоне.

Впервые с тех пор, как Филипп появился в доме, Айрис поймала себя на том, что она практически ничего о нем не знает: кем он стал? Как провел прошедшие восемь лет? Такой привлекательный, с эффектной внешностью человек уж наверняка женат, не без грусти констатировала молодая женщина.

— … Не правда ли, дорогая?

— Что? — Внезапно прервав свои тягостные размышления, дочь в замешательстве посмотрела па мать.

— Я говорила о ваших общих друзьях, которые продолжают жить в нашем городе, — сказала Люцилла, задумчиво посмотрев на дочь, которая была необычайно бледна и нервозна. — Среди них — Джун Кемп. Ее дочка Руфь сейчас играет наверху с Эш.

— Наш гость хочет еще чаю. — Айрис быстро вклинилась в разговор матери.

— Нет, спасибо, мне вполне достаточно, — откликнулся тот, поднося чашку ко рту.

Кажется, ее поспешное вмешательство помогло направить мысли матери в ином направлении.

— Уж не собираешься ли ты вернуться и жить в Шилдтоне? — спросила она гостя.

— Ну… — начал Филипп и остановился, повернув голову и бросив взгляд на внезапно напрягшуюся фигурку Айрис. — Я и Адам Майкрофт все еще разбираем дела моей покойной бабушки, умершей более года назад. К сожалению, сильный пожар уничтожил большой дом на территории поместья. Так что пока никаких конкретных планов на будущее я не строю.

Миссис Динмор смотрела на него с минуту ничего не выражающим взглядом, а затем воскликнула:

— Бог мой! Я совсем забыла, что старая леди Хартли приходилась тебе бабушкой. Ей, должно быть, было за девяносто, когда она погибла.

— Девяносто два. — Собеседник холодно улыбнулся.

— Я ее не видела последние десять лет. Но ужаснулась, узнав, что она погибла в страшном пожаре, — сказала она с сочувствием. — Такой великолепный дом, и ничего не осталось, кроме обгоревших руин. Скажи, это правда, что леди Хартли оставила твою мать без единого пенни? — Пожилая женщина была не в силах удержаться, чтобы не упомянуть о ходивших по городу слухах. — Вроде бы она отказалась даже встречаться или разговаривать со своей дочерью, после того как та сбежала из дому и вышла замуж за твоего будущего отца?

Внук леди Хартли пожал широкими плечами.

— Кто знает? Я сам никогда не видел свою бабушку, — быстро ответил он, возвращая собеседницу к теме о городских новшествах.

Как только любопытная дама была переориентирована на безопасный, ничему не угрожающий разговор о переменах в Шилдтоне, Айрис сразу почувствовала спад нервного напряжения, в котором находилась с момента встречи Фила и ее матери. Теперь даже появилась возможность украдкой понаблюдать за человеком, которого она не видела так много лет.

Они выросли в одном городе, но шестилетняя разница в возрасте казалась тогда огромной. К тому же Фил всегда выглядел старше, да и был, казалось, взрослее своих лет. Решительный рот и сверкающие голубые глаза, которые, кстати, выглядели умудренней юного лица, усиливали это впечатление. При первом появлении Филиппа молодая женщина была слишком взволнованна, чтобы заметить какие‑либо изменения в его внешности. Да вот и сейчас при более внимательном и спокойном взгляде напрашивался тот же вывод: ее бывший возлюбленный практически не изменился.

Впрочем, не совсем так. Знакомые моложавые черты лица приобрели строгое, почти суровое выражение. В его пронзительно голубых глазах появился незнакомый холодный, стальной отблеск. Ну а во всех других отношениях Фил остался все тем же потрясающе привлекательным мужчиной, которого Айрис хорошо помнила. Ах, как это несправедливо!

Филипп слегка повернулся на стуле, повел плечом и мимолетно улыбнулся чему‑то, что показалось ему забавным в рассказе матери. И вдруг эти до боли знакомые черточки, движения, ужимки вызвали в молодой женщине острую сексуальную дрожь, которая прошла по всему телу.

Сжав зубы, она отчаянно попыталась переключить сознание на что‑то другое, чтобы не думать о мускулистой груди, узких бедрах и сильных, стройных ногах, скрытых под темным, строгим костюмом, который молодой Бартон носил с такой легкостью и уверенностью.

Да, да, жизнь все‑таки порой действительно несправедлива, подумала Айрис. Она удивилась собственным словам, которые произнесла с намеренной резкостью:

— Рада была снова встретиться с тобой, Филипп. Но ты, наверное, человек занятой, и нам не следует более занимать твое драгоценное время.

— О, Айрис! — запротестовала мать, издав короткий, нервный смешок, в то время как дочь нарочито внимательно смотрела на свои ручные часы. — Я уверена, — добавила Люцилла, — дорогой Фил не откажется переночевать у нас?

— Глупости! — выкрикнула Айрис, чувствуя, что, может взорваться в любую минуту. — Он совершенно не собирается ночевать в нашем доме. Он… он случайно оказался в нашем районе и…

— Ты ошибаешься, моя милая. Теперь, когда я об этом думаю, мне припоминается, что сегодня утром я записала в твою книжку фамилию Фила.

— Что?! — глаза молодой женщины расширились от ужаса, когда она поняла, что произошло. — Я проверяла записи. Там ничего нет, кроме звонка из магазина.

Мать виновато посмотрела на дочь.

— Я, скорее всего, ошиблась, — сказала она беззаботно. — Мне послышалось, что звонивший назвал фамилию Берсон. Я и решила, что это, должно быть, наш местный бакалейщик. Мне и в голову не могло прийти, что звонок касался именно Фила и его намерения остановиться на ночь в нашем доме.

Ты просто дура! Он пришел только затем, чтобы присмотреться к дому как к будущей покупке. Айрис хотелось прокричать матери эти злые слова, но она не могла — та еще ничего не знала о предполагаемой продаже Холла. О Господи! Час от часу не легче!

Но Люциллу Динмор, закусившую удила, уже невозможно было остановить.

— Мы будем несказанно рады, если старый друг останется с нами в Холле, — сказала она Филиппу. — Я до сих пор не могу привыкнуть к посторонним людям, расхаживающим по дому. Правда, наши гости всегда подчеркивают, что у нас гораздо приятнее и уютнее, чем в безликом отеле, — доверительно сообщила она ему и обратилась к дочери: — Все в порядке, дорогая. У нас же полно свободных комнат.