Элис Детли - Спустя годы

Приоткрыв веки, Лина взглянула ему в лицо и простонала:

— У меня аппендицит?

— Боюсь, ты права.

— Энтони! И что теперь делать? — Лина заплакала, прекрасно понимая, что ее нужно оперировать, и немедля — в противном случае ей грозит перитонит.

— Сейчас я отнесу тебя вниз на диван, и ты будешь лежать. Совершенно спокойно. Остальное предоставь мне. Понятно?

Лина чувствовала себя слабой и беспомощной.

— Да, Энтони, понятно, — смиренно поддакнула она, понимая, что если ей и может кто помочь, то только он один.

Пока он нес ее вниз, у нее закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Положив Лину на диван, Энтони подошел к телефону и снял трубку.

— Так я и думал, — спокойно заметил он, положив трубку на рычаг. — Не работает.

— Что же делать? — испуганно выдохнула Лина.

— Будем ждать, пока буря не утихнет. Полчаса погоды не сделают. Не стоит рисковать и выходить из дома в разгар бури. А то еще, не дай Бог, придавит деревом. Как только станет потише, отвезу тебя в ближайшую больницу. Будем надеяться, что дорога не завалена упавшими деревьями.

— А что, если буря не утихнет?

— Тогда придется рискнуть, — хмуро ответил Энтони.

Но буря утихла, ветер перестал завывать, и за окном больше ничего не бухало и не скрипело.

Энтони завернул Лину в одеяло и отнес в машину.

Лина не помнила, долго ли они ехали и сколько раз Энтони пришлось останавливаться. Ее единственным ощущением стала боль — она росла и росла, пока не заслонила собой все.

Сквозь пелену забытья Лина услышала, как Энтони чертыхнулся, буркнул себе что-то под нос и коснулся ее щеки. С трудом приоткрыв глаза, она увидела, словно в тумане, светящуюся вывеску больницы.

— Слава Богу, что у них хотя бы есть электричество! — обрадовался Энтони. — Дорогая, подожди меня, я мигом!

— Не волнуйся — не убегу! — попыталась пошутить Лина и невольно вскрикнула от нового приступа боли.

Энтони тотчас вернулся, осторожно извлек ее из машины, и Лина, заметив его напряжение, слабым шепотом спросила:

— Все в порядке?

— Да. Все будет хорошо.

У Лины все поплыло перед глазами, боль вытеснила иные ощущения. Дальнейшее она помнила смутно и обрывками. Появилась медсестра. Лина взглянула на нее, и холодные светлые глаза медсестры показались ей знакомыми. Но боль снова вернулась, и Лине все стало безразлично. Сестра переодела ее в больничную рубашку, с помощью другой медсестры переложила на каталку и повезла по коридору.

— А где же санитары? — едва слышно спросила Лина.

— У них сегодня выходной.

Лина удивилась: как это нет санитаров? А кто тогда доставляет больных в операционную и потом отвозит в палаты? Ее привезли в какую-то комнату, и пожилой врач улыбнулся ей.

— Не волнуйтесь, милочка. Скоро вам станет лучше. Сейчас дадим вам наркоз.

Она почувствовала укол и заметила краем глаза, что в палату вошел высокий мужчина в операционной зеленой пижаме. Наверное, хирург, решила Лина.

Он был высоким и широкоплечим, что-то в его фигуре показалось Лине знакомым. Наркоз начал действовать, мужчина обернулся и подошел к каталке.

— А теперь, милочка, считайте в обратном порядке от ста до одного, — велел ей анестезиолог.

— Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто… — начала она и вдруг запнулась, заметив над маской серые глаза хирурга.

Она уже видела эти глаза…

Нет! Не может быть!

Ведь это глаза Энтони!

Тяжелее операции у него не было.

Простое удаление аппендикса… Да он мог сделать это с закрытыми глазами! С такой операции начинают все студенты-хирурги. За годы работы Энтони проделал столько операций — и куда более сложных — но теперь чувствовал себя как новичок, которому предложили взяться за сосудистую хирургию.

— Все в порядке, доктор Элдридж? — спросила медсестра в халате и в маске.

— Да, — буркнул он, натягивая перчатки.

Энтони протянул руку, и медсестра вложила в его ладонь скальпель. Энтони перевел взгляд на анестезиолога и спросил:

— Пациентка готова?

— Готова.

Ножом по живому…

Энтони поднял скальпель, и лезвие сверкнуло в ярком свете операционной лампы. Он почувствовал, как на лбу выступают холодные бисеринки пота, — медсестра тут же их промокнула салфеткой.

Когда Энтони собрался делать первый надрез, рука его замерла и дрогнула. Он старался не думать о том, что на операционном столе лежит не кто-то ему неизвестный, а Лина. Лина! И сейчас только от его умения и собранности зависит ее жизнь.

Проглотив ком в горле, Энтони опустил скальпель и провел им по нежной коже живота Лины…

Это глаза Энтони! — не веря себе думала Лина, возвращаясь из небытия наркотического сна.

Приоткрыв веки, она увидела у больничной койки Энтони. Его лицо показалось ей странным, словно незнакомым. Он не похож на себя, удивилась она. Какой-то… отстраненный и неприступный…

Скользнув рукой под одеяло, нащупала повязку, прикрывавшую операционный шов.

— Как самочувствие? — спросил он голосом доктора.

— Все болит, — ответила Лина слабым голосом больной.

Энтони кивнул.

— Ничего удивительного. Так и должно быть после операции.

— Меня оперировал ты? — тихо спросила Лина, и он молча кивнул и нахмурился.

— Почему, Энтони?

— Дежурного хирурга не было, а до ближайшей больницы миль тридцать. Пока я тебя туда довез бы, потерял бы уйму времени. А тут еще завалы на дороге… И анестезиолога тоже не было. Пришлось пригласить одного пенсионера, благо он живет неподалеку от больницы. Кстати, классный специалист…

— Понятно…

— Лина, теперь тобой будет заниматься другой врач. — Энтони помолчал. — Мне пора возвращаться, а ты пока останешься тут. Понятно?

— Понятно, — эхом повторила она, хотя на самом деле ничего не могла понять. Почему Энтони не притронется к ней, почему не поцелует? Почему у него такое лицо, будто они едва знакомы?!

— Ну давай, поправляйся! Я обо всем договорился. Как только тебя выпишут, тебя отвезут домой.

— В этом нет необходимости, — вежливо ответила Лина, отметив про себя, что теперь они даже разговаривают как посторонние люди.

— Напротив, — возразил Энтони, — очень даже есть.

Он помедлил, словно не решаясь что-то сказать, но, когда заговорил, подтвердил только что шевельнувшийся в душе Лины липкий страх.

— До свидания, Лина.

— До свидания, Энтони.

Энтони сдержал слово, и через несколько дней Лину на «скорой» доставили в родительский дом.

Она не спала в своей комнате уже несколько лет, но скоро уснула — вдоволь наплакавшись в подушку, прямо как девять лет назад, и по тому же поводу. Только на этот раз Лина поняла безо всяких объяснений — между ней и Энтони все кончено. Она прочла это в глазах Энтони, когда он стоял возле ее кровати, и лицо у него было совсем чужим…