Джулия Милтон - Колдовская любовь

И будет абсолютно прав.

Пожелав Себастьяну спокойной ночи, Даниэла медленно поднялась в спальню. Приняв душ и натянув ночную сорочку, скользнула в постель. Оставалось только дождаться Джастина, помогающего брату устроиться на ночь в комнате для гостей.

Может, притвориться спящей, мелькнула в голове соблазнительная мысль. Однако Даниэла тут же отогнала ее. Неприятного разговора все равно не избежать. Так есть ли смысл оттягивать его на неопределенное время? Что поделать, я совершила две ошибки, которые уже не исправить. Первую — не рассказав Джастину о драматических перипетиях жизни родственников с самого начала.

А вторую — сделав это сегодня.

Что ж, впредь надо постараться быть более последовательной в своих действиях. Ну а пока… пока придется платить по счетам.

Скрипнула дверь, и в спальню вошел Джастин. Молча проследовал в ванную, принял душ, переоделся в пижаму. Затем подошел к кровати со стороны Даниэлы и замер над ней.

— Только не притворяйся, что спишь.

— Я и не притворяюсь, — моментально отозвалась Даниэла, мысленно перекрестясь. Дай-то Бог, чтобы они с Джастином сумели найти общий язык и не поссориться!

— Понимаю, сейчас не самое подходящее время для серьезных бесед, — между тем продолжил Джастин. — Поэтому прошу ответить только на один вопрос: почему ты не рассказала всего этого раньше?

Прежде чем ответить, Даниэла сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Я боялась. Боялась того, что ты не сможешь понять, почему я променяла обеспеченную и безмятежную жизнь в доме отца на карьеру предсказательницы. Мне отчего-то показалось лучшим промолчать о происхождении и предоставить тебе думать, будто я обычная цыганка, ненароком отбившаяся от своих.

— И совершенно напрасно, Даниэла. Я же собираюсь взять тебя в жены. Я хочу быть уверен, что знаю тебя если не на сто, то хотя бы на девяносто процентов. И вдруг выясняется, что не ведаю о тебе и половины!

Чувствуя, что Джастин начинает понемногу раздражаться, Даниэла невольно заговорила успокаивающим тоном.

— Только не надо волноваться, дорогой. Ведь ничего страшного не случилось.

— Ну конечно! — воскликнул он. — Вчера я узнал, что моя невеста ни в коем случае не бросит свое возмутительное занятие. Сегодня — о том, что ее отец — богач и аристократ. А завтра? О том, что ты нашла мне замену?

Последние слова прозвучали настолько пророчески, что Даниэла вздрогнула.

— Не все так страшно, как кажется на первый взгляд, Джастин. Мы будем всем говорить, что я работаю в салоне, не уточняя в каком. А мой папа вовсе не так богат и знатен, как ты себе вообразил. Наш род давно захудал и обеднел, так что от былой роскоши остался лишь герб. Который я, учитывая толику цыганской крови в жилах, едва ли могу считать своим. И наконец у меня и в мыслях не было искать тебе замену. Я люблю тебя, Джастин, и больше всего на свете хочу стать твоей женой. Если, конечно, ты еще не передумал.

Ее последние слова непроизвольно тронули Джастина. Гнев его моментально улетучился. Обогнув кровать и присев на другую половину, он взял руки невесты в свои и бережно сжал.

— Я тоже люблю тебя, дорогая. И по-прежнему очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Прости, что был сегодня слишком резок. Но твое повествование выбило меня из колеи!

Даниэла виновато потупилось.

— Понимаю твои чувства, любимый. Я действительно совершила большую ошибку, не рассказав тебе обо всем в самом начале нашего знакомства. Но ты так негативно отзывался о моей «возмутительной» специальности, что мне не хотелось разочаровывать тебя еще больше.

— Кажется, я сам невольно послужил причиной твоей чрезмерной скрытности, — грустно усмехнулся Джастин. — Мне следовало высказывать свои суждения в более деликатной форме. Не пытаться стричь тебя под свою гребенку, а принять такой, какая ты есть. Себастьян прав: ты — особенная женщина! Совсем из другого мира, нежели мой. Более яркого, красочного, непредсказуемого… даже не знаю, как еще его назвать. Но уж во всяком случае не такого унылого и серого, как мой.

Даниэла растроганно прильнула к жениху и обняла его за плечи. Все-таки Джастин — милашка, с умилением подумала она. Пусть мы часто ссоримся. Зато примирения всегда так трогательны! Нет, я не ошиблась, решив выйти за него замуж. Вот только…

Вот только зачем Джастин упомянул имя брата, всколыхнув в глубине моего сердца нечто странное и непонятное, мелькнула несвоевременная мысль. И зачем Себастьян вообще вернулся во Флориду накануне свадьбы старшего брата? Ну что ему стоило подождать совсем немножко, когда мы с Джастином стали бы законными мужем и женой и мне не пришлось бы мучиться от непонятного щекочущего чувства на самом донышке души…

Продолжая обнимать Джастина, Даниэла вдруг ощутила странную отстраненность. Ей больше не хотелось поцелуев и ласк жениха. Напротив, она желала сейчас очутиться как можно дальше отсюда. Чувствовала такую неловкость, будто бы вместе с упоминанием о Себастьяне в спальню вошел кто-то третий. Третий лишний.

Но вот только кто лишний? Действительно ли Себастьян? Или же…

Боясь додумывать эту мысль до конца, Даниэла осторожно отстранилась от жениха и вернулась на свою половину кровати. Однако Джастин, распаленный ее объятиями, сам придвинулся к ней, покрывая восхитительное, фарфоровой белизны тело поцелуями.

— Ты просто чудо! — страстно зашептал он. — Когда ты рядом, я не могу думать ни о чем другом. Твои волосы, фигура, гладкая словно шелк кожа… Я схожу по тебе с ума!

Но Даниэла, продолжая ощущать странную отчужденность, вновь отодвинулась.

— Подожди, дорогой… Не сейчас… Я слишком вымотана сегодня.

— Но, Даниэла!

— Нет, Джастин, — твердо ответила молодая женщина, отводя в сторону нетерпеливые мужские руки и переворачиваясь на другой бок. — К тому же у меня начинает побаливать голова. Только не обижайся, ладно?

— О чем речь, — великодушно ответил Джастин, втайне огорченный ее отказом. — Отдыхай, любимая, и ни о чем не думай. Ведь впереди у нас еще столько ночей!

Увы, целая вечность, с неясной печалью подумала Даниэла, зарываясь лицом в подушку. И тут же заснула.

Следующее утро началось с пронзительного телефонного звонка. Не открывая глаз, Джастин привычно потянулся к аппарату и снял трубку. Беспокоили, конечно, с работы. В банке не считались ни с выходными, ни со временем суток.

Натянув одеяло до подбородка, Даниэла сонно прислушивалась к лаконичным репликам жениха. Не люди, а бездушные автоматы, недовольно думала она о тех, кто позволяет себе звонить ни свет ни заря, да еще в воскресный день. И как только Джастину может нравиться трудиться в фирме, которую нимало не волнует личная жизнь и полноценный отдых служащих?