Хелена Фенн - Дорога к любимому

— Почему? — усмехнулась Мейбл. — Меня же ты вынудил быть откровенной с тобой. Вы жили вместе?

— Нет. Мы познакомились, когда она брала у меня интервью. Потом Кэт сделала пару репортажей о событиях, в которых я принимал участие. Мы встречались, но совместной жизни не получилось. И полгода назад мы расстались по обоюдному согласию.

«По обоюдному» — так я и поверила! — мрачно подумала Мейбл, машинально ковыряя вилкой в тарелке и тщетно пытаясь остановить поток мучительных мыслей. У нее всегда было богатое воображение — наверное, поэтому в школе она получала только отличные отметки за сочинения. Вот и сейчас она в красках представила, как Эрнест и Кэтрин…

— Мейбл! — Голос Эрнеста вернул ее к реальности. Он смотрел на нее с откровенным любопытством. — Ты опять отключилась. Что с тобой, дорогая?

— Ой, извини, просто задумалась. Все очень вкусно и очень вредно, но мне нравится. — И боясь, что Эрнест может спросить, о чем это она задумалась, поскорее сменила тему: — Я обожаю мою маму, но она такая, какая есть. Если бы ей не о чем было волноваться, она бы все равно что-нибудь придумала. Я нормально питаюсь, играю в теннис, хожу в театр и кино, вижусь с друзьями, и… — Мейбл замолчала, потрясенная внезапно пришедшей мыслью. — Слушай, а ты, часом, пригласил меня не потому, что мои родители попросили выяснить, как я тут живу?

— Неужели так трудно поверить, что мне просто захотелось провести с тобой время? — удивился Эрнест. — Ты так привлекательна, Мейбл, и вместе с тем так не уверена в себе!

— Ничего подобного!

— Почему же с таким подозрением относишься к мужчинам?

— Разное случалось в жизни, — уклонилась она от прямого ответа. — Я планировала блестящую карьеру. Работала как вол, собиралась поступать в Оксфорд.

— Поступила?

— Нет, не удалось.

— Ты очень переживала?

— Поначалу да. Но, как говорится, что ни делается — к лучшему.

— Вот что, — отрывисто промолвил Эрнест, — если ты все еще чувствуешь себя виноватой по отношению к Надин, то знай: она быстро оправилась, поняв, что Леопольда интересовали лишь ее деньги и связи. Похоже, она и обручилась-то с ним лишь для того, чтобы досадить семье. Так порой самоутверждаются в юности. А когда он исчез, решила, что еще легко отделалась.

— Правда? Твоя сестра, что — наследница большого состояния?

— Не совсем так. Дело в том, что моя мачеха — известный адвокат. Так же как и мой отец.

— Вот не знала!

— Мои родители очень давно разошлись, и отец женился на матери Надин. Они оба весьма состоятельные люди, — сухо сообщил Эрнест.

Принесли следующие блюда, и Мейбл предпочла более не улыбаться официанту, чтобы не вызвать нового отблеска недоброго огня в глазах Эрнеста.

— Но ты ведь как-то упомянул, что твоя мать бросила тебя? — осторожно напомнила она.

— Ну, может, это прозвучало чересчур драматично, — признал Эрнест. — Я остался с отцом, когда она уехала в Штаты с другим мужчиной.

— Ты сам решил не расставаться с ним?

— Нет, просто моей матери в тот момент оказалось не до сына. Отец тяжело пережил развод. Думаю, что, с дотошностью разбираясь в судьбах других людей, он и не подозревал, что творится в его собственной семье. Он был так увлечен своей работой, создал крупную юридическую контору… Словом, как будто обитал на какой-то другой планете.

В глазах Эрнеста появилось настолько тоскливое выражение, что Мейбл почувствовала, как сердце ее сжимается от жалости.

— Сколько же тебе было лет, когда родители развелись?

— Десять.

— Десять? Послушай, это же ужасно! Ты был таким маленьким, когда остался без матери! — ужаснулась Мейбл.

— Но как видишь, я выжил, — ответил он.

Что-то во взгляде Эрнеста не позволило Мейбл продолжить расспросы о его жизни. Поэтому дальше они уже говорили о всякой всячине, заодно наслаждаясь восхитительно приготовленной едой.

Мейбл лишний раз убедилась в том, что Эрнест прекрасно ориентируется в экономической и политической жизни в мире, что позволяло ему легко находить объяснения многим, на первый взгляд странным и сенсационным, событиям, происходящим в разных странах. Выяснилось также, что оба они любят современный джаз и симфоническую музыку, американские вестерны и теннис. А вот итальянская опера вгоняет их в сон.

К тому времени, когда они покончили с десертом — таким вкусным, что пальчики оближешь! — Мейбл всерьез почудилось, что она перенеслась на два года назад. На далекий остров, мир и покой которого еще не омрачило появление Леопольда, к их задушевным беседам, которые могли длиться часами…

Они вышли из ресторана. На город опустился вечер, зажглись фонари, пахло свежеподстриженной травой и цветами, растущими на ухоженных газонах. Чудесный вечер, думала Мейбл всю дорогу, пока Эрнест вез ее домой, в скромную квартирку в Хэмпстеде.

Рядом с домом он остановил машину и, обернувшись, окинул Мейбл внимательным взглядом.

— Ну что, теперь мы нравимся друг другу чуть больше?

— Ты мне — да, — отозвалась она, стараясь, насколько возможно, принять непринужденный вид. Один взгляд на его красивую крупную руку, лежащую на руле, вызывал у нее странную дрожь.

— Тогда, может быть, рискнешь пригласить меня что-нибудь выпить?

Мейбл пыталась разглядеть в вечернем сумраке, не играет ли в его серых глазах озорной огонек. Но ей это не удалось — взгляд Эрнеста был непроницаем. Тем не менее сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. G чего бы это?

— Может быть, — неуверенно улыбнулась она. — Мне так хочется отблагодарить тебя за прекрасный ужин, Эрни.

— Поверь, тебе ничто не угрожает, — усмехнулся Эрнест, догадавшись о состоянии своей спутницы. — Рано утром мне надо быть в аэропорту, так что от алкоголя придется воздержаться.

Интересно, а если бы впереди у них была вся ночь и ему никуда не надо было бы торопиться, что бы Эрнест сказал тогда? — подумала Мейбл. А вслух спросила:

— Горячее какао подойдет?

— Отлично.

Она одарила его ослепительной улыбкой и вышла из машины. Однако когда доставала ключ из сумочки и вставляла его в замочную скважину, руки у нее слегка дрожали.

Мейбл пребывала в таком напряжении, что ей казалось, будто оно окружает ее вполне видимым ореолом и уж в ее-то скромной тесной квартирке Эрнест непременно все заметит.

— Присядь, а я приготовлю нам что-нибудь, — сказала она, намереваясь ускользнуть в кухню. — Ты правда хочешь какао? Я могу предложить чай или кофе.

— Мейбл, пожалуйста, расслабься. — Она замерла на пороге, затем обернулась и, встретившись с его лукавым взглядом, покраснела. — Клянусь, я не насильник и не бандит с большой дороги, а девушек целую только с их согласия.

Мейбл потупилась, смущенная его проницательностью.