Валерий Приемыхов - Милый, дорогой, любимый, единственный…

Ксения — О. Машная, Вадим Сарохтин — В. Приёмыхов

К вечеру на улицах замутнело, понесло сыростью. Весна разгуливалась второй месяц, надоела хуже морозов, после обеда клонило в сон, и все время на душе саднило будто бы в нехорошем предчувствии перемен.

Вадим Сарохтин ждал на свидание Галю — практикантку с его стройки. Она не шла, пропало все настроение, и он злился. У девушки никогда не было причины задержаться даже на минуту, но она упорно опаздывала и в свое оправдание сообщала, как кто-то прождал ее на свирепом холоде лишних три часа и не жалел.

Вадим включил зажигание, чтобы прогреть мотор, нашел тряпку меж сидений, выбрался из машины. По такой слякоти номер обычно забивало грязью, а продрогшие милиционеры особенно придирались к мелочам. Тонкий перестук каблучков послышался из двора напротив, звонкий в холодном весеннем воздухе. С этого момента события заметно повеселели. По-хорошему, оставалось еще мгновение, чтоб уйти от всего этого, сбежать от дразнящего перестука каблуков куда подальше. Но появилась женщина с перепеленутым ребенком на руках, и стало поздно.

— Помогите! — услышал Вадим и сразу же представил себе путь в неизвестную детскую больницу на краю города.

— Быстрей! — прерывающимся голосом сказала незнакомка.

Вадим, не успевая поспевать за происходящим, сказал вяло и сердито:

— В больницу, что ли? «Скорую» вызывать надо. Что у нас «скорая» не работает?

— Оглох? — отчаянно крикнула женщина, младенец заверещал у нее в руках.

Она уже справилась с дверцей, садилась в машину.

— Подождите, — дернулся он, — в чем дело?!

Ждать не стоило. Со двора с ревом вырвался здоровенный парень в спортивном костюме, услышал стук захлопывающейся дверцы, увидел Вадима рядом с машиной.

— А-а-а! — зарычал он. — А-а-а! Паскуда!

Вадим получил неловкий, но сильный удар, во рту обманчиво приятно засолонело кровью. Он ответил, парень поскользнулся, упал, хрюкнул от боли.

— Шайка! — очередной бегун показался в арке. — Вдвоем, понял?!

Здоровый вскочил с земли. Оправдываться было некогда. Понятно, что через миг здесь начнется такая молотилка, что ай да ну! Вадим всунулся в машину. Опять дико заорал парень в спортивном костюме, успел вцепиться в задний бампер отъезжающего автомобиля, его закрутило на месте.

За крепким стеклом не очень угадывалось, какие слова кричались вслед, в зеркале были видны бежавшие вдогон парни. Вадим повернул, они пропали. Закатывался ребенок, причитала женщина.

— Ужас! Ужас! Кошмар!!

Вадим зажег свет, глянул в зеркало на пухнущую от удара щеку, мельком на пассажирку: она была молода, красива, худа и перепугана.

— Ой-ой-ой! — голосила она, ребенок ей вторил пронзительно.

— Успокой ребенка! — не выдержал Вадим.

— Сейчас! Сейчас! — залепетала она, испуганно глядя на него, инстинктивно отодвигаясь подальше к двери.

— Спи, маленький! Ой, мамочки мои родные!

Похлопотала над малышом, крик прекратился, мать продолжала дрожать всем телом.

— Вот так замуж выходить! А то вы все… не успеешь с ней в кино сходить, начинает клинья подбивать: «Ты не такой, как все, тебя никто не понимал в жизни!» Спешат, как голый в баню! Кукарекай теперь!

— А вы-то! Любишь вас до потери памяти, стелешься, плачешь, гордишься — нос воротите. Плюешь на вас, обманываешь — откуда что берется, ручные! Вас любить нельзя — вот что правда!

И она без перехода начала выть, тихо для начала, тончайшим звуком.

— Ладно, ладно! Возьми себя в руки. Ребенка напугаешь.

— Спасибо вам! Спасибо! За все! — всхлипывала незнакомка.

Он с опаской поглядел на нее, покрутил головой.

— Пожалуйста, — буркнул, — заходите еще.

Милиционеры стояли у ПМГ, смеялись, привычно-профессионально обернулись на скрип тормозов.

— Зачем остановились? — хрипло спросила пассажирка. — Езжайте, езжайте!

— Милиция, — объяснил Вадим. — Они вас обратно довезут и вашему этому мужу по ушам выпишут.

Девка была совсем ненормальная, глаза ее провалились от страха, ее затрясло так, что рядом холодно стало.

— Ничего, не бойся, — ласково сказал Вадим, — свидетелей там найдешь. Я, к сожалению, не могу. Мне и так, — он потрогал челюсть, — за все мое хорошее…

Вадим осторожно, стараясь не прижать ребенка, дотянулся до замка в ее дверки, открыл.

— Я прошу вас! — зашептала она. — Умоляю! Все, что хотите! Не надо милиции. Я вам все объясню. Честное слово! Вы поймете. Я объясню! Умоляю!

Она судорожно шарила рукой — искала ручку.

— Ниже ручка! Черт!

Он сам дотянулся, захлопнул дверцу. Милиционерам они показались подозрительны. Один подошел, наклонился к окну, Вадим опустил стекло.

— Что у вас тут происходит? — спросил милиционер.

— Да вот! — Вадим махнул рукой. — Городская сумасшедшая!

— Замолчи! — крикнула пассажирка, и, конечно, закричал ребенок.

— Нашли место! — вздохнул милиционер. — Поезжайте домой и ругайтесь на здоровье!

Пришлось ехать. Вадиму все стало ясно про чужую семейную жизнь: муж надоедает людям своей нечеловеческой любовью к жене, при случае, припомнив строку из ее девичьей биографии, скандалит на весь этаж, не разговаривают два дня, он уходит жить к приятелю, мирятся, безумно любят друг друга, и девушка рассказывает подругам, как он протирал штаны на коленях и получил полную амнистию.

— Чего его жалеть, алкаша?! — все-таки сказал он.

— Я одна во всем виновата.

— Если всех виноватых по улицам гонять, места не хватит. Гордость у тебя есть?

— Нету.

Сначала она раздражала его, когда перепутала весь расклад на сегодняшний вечер, потом ее стало жалко. Не то чтоб теперь он стал презирать незнакомку, для этого надо знать человека, она просто сделалась неприятной, вроде подвыпившей женщины в очереди за вином.

— Хорошо, хоть меня в милицию не сдала, — хмыкнул он, — а что? Очень даже часто бывает. Мол, вышла с мужем перед сном погулять, а хулиган начал приставать ни с того ни с сего! Очень даже типично!

— Простите.

— Бог простит. У меня свидание с девушкой, понимаешь?

— Вы хотите вернуться?

— Сейчас, обуюсь только. Меня там только и ждут!.. Ей супруга жалко! Зачем детей рожают?! Где мама живет?

— Зачем?

— Познакомиться хочу, — буркнул Вадим. — Ночевать где будешь?

— Мне надо в аэропорт.

— Хорошая мысль, — кивнул он, вздохнул и сказал убедительно: — Не пори горячку, подруга! Или сейчас домой иди, или проспись у мамы, завтра помиритесь. А послезавтра, — не выдержал Вадим, — он тебя по крышам гонять будет? Куда с добром?