Валерий Приемыхов - Милый, дорогой, любимый, единственный…

Махнул рукой, пошел к дверям. Дернул за ручку не в ту сторону, в раздражении рванул так, что задребезжали стекла. Опомнился, легко оттолкнул от себя, и дверь распахнулась.

Он искал ее в переулках, отходящих от магистрали. Он разворачивался, рычал от боли в плече, успевал переключать скорость правой рукой и ею же крутить баранку.

Неожиданно смолк двигатель, машина еще метров пятьдесят прошла по инерции. Вадим глянул на приборы — бензина не было. Ударил кулаком по-рулевому колесу, машина вякнула сигналом. Вышел, поддерживая вновь разболевшееся плечо. Услышал милицейский сердитый свисток и увидел фигурку, бегущую по мосту через реку.

Он побежал нелепо, по-крабьи, вперед больным плечом, обнимая его на бегу здоровой рукой.

Они прибежали с разных сторон одновременно с постовым.

— С ума сошла! — закричал милиционер.

— Что она? — задыхаясь, спросил Вадим.

— Чуть под колеса не попала! Штраф, голубушка, заплатишь!

Подъехал грузовик, долго тормозил, выкатился из кабины шофер.

— Ты что? — заорал на Ксению. — Жить не хочется?!

Вадим отдал милиционеру деньги, взял квитанцию.

— Кто она вам? — спросил милиционер.

— Посторонняя, — сказал Вадим сквозь зубы.

Ксения подняла навстречу ему измученное лицо, и он закатил ей оглушительную пощечину.

— За что ты меня? — закричала она.

Милиционеру не по чину было молчать:

— Гражданин!

— Ты не смотри, — посоветовал шофер, — им игрушки, а мне б сейчас в тюрьму!..

— Я тебе сделала что-нибудь плохое?!

Вадим посмотрел мимо нее, собирая усталые мысли, припоминая, что надо делать дальше. Пошел. Ссутулился тяжело, подволакивал правую ногу. Улицы опустели по-позднему. Можно было не скрывать побитое, с полоской пластыря лицо, идти спокойно серединой тротуара, не думая о встречных. Он услышал шаги за собой, остановился, повел головой — Ксения застыла в пяти метрах. Так неприкаянная собака боится камня, держит безопасное расстояние.

— Послушай меня! — она заревела. — Прости меня! За что все против меня? Я не самая плохая на свете, не самая последняя! Ты ж помогал мне. Пожалей меня, пожалуйста!

Она шла следом, останавливалась, если он замедлял шаги. Хотела остаться одна, потом, пугаясь одиночества, догоняла. Захлебывалась слезами, говорила себе, Вадиму, какому-то невидимому, но милостивому свидетелю:

— Вы же сами говорите, что любовь главнее всего! Я всех хуже сделала себе! Я только себе сделала плохо! Почему я приношу несчастье? Я тупая! Я дура? Дрянь! Дрянь! Избей меня! Избей меня, пожалуйста. Мамочка, миленькая моя мамочка! Я ведь хочу, как лучше! Я хочу, чтоб было хорошо! Объясните мне, пожалуйста!..