Эбби Грин - Сны и желания

Энджел еще раз попыталась оттолкнуть его, но Лео держал ее без усилий. Он вкрадчиво прошептал:

– В ту ночь ты пришла сюда, чтобы унизить мою семью и меня. Сегодня ты пришла, чтобы что-то украсть. Тебе это не сойдет с рук, Энджел. Нельзя не обжечься, играя с огнем.

Энджел отвела назад голову, теперь всерьез запаниковав. Она никогда в жизни ничего не крала!

– Но я не…

Лео впился ей в губы. Он был безжалостен, он был зол и терзал рот Энджел до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы, а руки не сжались в кулаки, безуспешно колотя по твердокаменной груди. Слабый умоляющий стон вырвался из ее горла. Наконец Лео оторвался от нее, и она почувствовала, что его грудь тяжело вздымается. Это должно было вызвать у нее отвращение, напугать, заставить отшатнуться при виде его горящих страстью глаз, но ничего подобного не произошло. Как будто она ждала этого.

Пальцы Лео гладили голову Энджел. Она не могла справиться с мягкостью, с нежностью. Она почувствовала, что его большой палец заскользил по щеке, и только тогда до нее дошло, что, должно быть, слезинка выкатилась из ее глаза.

Лео натянуто улыбнулся:

– Слезы – это милый штрих, Энджел, но необязательный. Как и притворство, что ты не хочешь меня.

Лео слегка пошевелился, теснее прижимая Энджел к нижней части своего тела, и она ахнула, почувствовав доказательство его возбуждения на своем животе. Она ощутила влагу между ног.

Его глаза поймали ее в плен и словно загипнотизировали. Все исчезло и потеряло значение.

Когда Лео снова наклонил голову, то уже не был жесток и груб. Его прикосновение было твердым и соблазняющим. Рот пленил ее губы, и из груди Энджел вырвался тихий вздох.

Лео заставил ее губы раскрыться, дотрагиваясь до ее языка своим, вызывая тянущее ощущение в низу живота. Энджел двигалась по наитию, едва ли сознавая, что делает, просто чувствуя, что хочет большего.

Лео притянул ее еще ближе, прорычав что-то нечленораздельное, ртом и языком продолжая творить волшебство. Энджел краешком сознания отметила, что руки ее разжались и ладони скользнули вверх и легли на его широкие плечи. Затем она обвила его за шею, выгибая тело к нему и пальцами запутавшись в удивительно шелковистых прядках.

Когда Лео оторвался от нее, она издала тихий протестующий звук, похожий на мяуканье. Подняв тяжелые веки, увидела, что он улыбается с чувственной сексуальностью, и сердце ее перевернулось. Локон блестящих черных волос упал ему на лоб, и Энджел убрала его дрожащей рукой, почти не сознавая, что делает, просто следуя какому-то глубоко запрятанному инстинкту.

Ладонь Лео пробралась под ее майку. От ощущения его прикосновения к обнаженной коже пульс Энджел пустился вскачь. Рука пробиралась все выше и выше, туда, где, она чувствовала, грудь ее напряглась и отяжелела, и, замерев на мучительно долгий миг, обхватила мягкий холмик и потянула чашечку бюстгальтера вниз.

Лео поводил большим пальцем туда-сюда по тугой, напрягшейся вершинке, а затем быстрым движением поднял майку. При виде того, как он смотрит на ее грудь, Энджел почувствовала слабость от наплыва желания. А потом, когда он наклонил голову…

Разум кричал ей, что она должна оттолкнуть его, но она не могла. Когда Лео лизнул, а затем втянул сосок в горячую, влажную пещеру своего рта, голова Энджел запрокинулась. Руки с силой стиснули его плечи. Какая-то неведомая сила уносила ее туда, откуда нет возврата. Удовольствие было настолько сильным, что она испугалась по-настоящему. Лео протиснул руку ей между ног, обхватил женственный холмик, и она окончательно пропала. Еще никогда Энджел не теряла власти над своим телом. Он ласкал ее через джинсы, и ткань служила слабой преградой его прикосновению. Он точно знал, где ее терзает томление, и при этом рот его немилосердно посасывал грудь.

Энджел в отчаянии вскрикнула – чтобы он остановился и чтобы никогда не останавливался. Ощущение ласкающей ее через джинсы руки было невероятно возбуждающим.

Энджел почувствовала, что тело ее напряглось. Она уже утратила надежду вернуть самообладание.

Мир перестал существовать. Были только он и волшебство его прикосновений.

Хриплым шепотом она взмолилась, едва ли понимая, чего хочет:

– Лео…

Все замерло. Но Энджел не замечала этого, пока с внезапной безжалостностью, почти граничащей с грубостью, Лео не прекратил то, что делал, и не оттолкнул ее.

Долгую минуту Энджел стояла ошеломленная, часто дыша, силясь прийти в себя. Сердце болезненно колотилось в груди, тело покрылось испариной. Он резко поправил на ней бюстгальтер и майку. Ткань терлась о ее все еще чувствительные соски.

До Энджел дошло, что ее руки словно приклеились к его груди, пальцы стискивают рубашку. Она поспешно убрала их, будто обожглась. Еще Энджел поняла, что ноги ее не держат, и она рухнула бы кулем к ногам Лео, если бы он, чертыхнувшись, не подхватил ее и не отнес в кресло.

Энджел опустила голову, спрятавшись за упавшими на лицо волосами. Лео вознамерился унизить ее, и не прошло и минуты, как она превратилась в стонущую распутницу. Как Лео, должно быть, смеется над ней.

Энджел сглотнула. Она здесь с тем, кто ее явно презирает… От стыда она готова была провалиться сквозь землю.

– Энджел…

Его голос прозвучал слишком близко, и Энджел невольно подпрыгнула. Слишком поздно она заметила, что Лео держит стакан с чем-то, похожим на бренди, от ее резкого движения стакан выбило из его руки, он полетел в угол и разбился. Жидкость растеклась по паркету. Она потрясенно взглянула на Лео:

– Ох, изви…

Он прервал ее, лицо его было холодной грозной маской, челюсть напряжена.

– Ты могла бы просто отказаться, Энджел. Мы вдвоем участвовали в том, что только что произошло, так что не пытайся изображать возмущенную девственницу.

Если бы он только знал! Сначала ей захотелось ударить Лео по лицу, затем – броситься к нему в объятия и умолять поцеловать ее снова. Тело все еще покалывало и горело. После короткой борьбы она вздернула подбородок:

– Я не видела стакан. Извини.

Его глаза вспыхнули в ответ. Чтобы увеличить расстояние между ними, Энджел встала, намереваясь убрать осколки стакана.

– Оставь. Я пришлю кого-нибудь убрать.

Они снова были близко. Что-то привлекло взгляд Лео, и, опустив глаза на ее руки, он резко произнес:

– У тебя кровь.

Энджел тупо уставилась на свою руку: из глубокого пореза на пальце текла кровь. Лео поднял телефонную трубку, набрал номер и дал отрывистые указания на безупречном греческом.

На Энджел это произвело бы впечатление, если бы она могла ясно мыслить.

Она последовала за Лео, пытаясь приспособиться к его широкому шагу.

Он привел ее в огромную ванную, включил свет и, порывшись в шкафчике, достал аптечку.