Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе

— Девушка. Вы не могли бы… Это странно звучит, но у меня началась ночная смена, все ушли, а мне… Словом, не могли бы вы дойти до того аппарата и налить мне чаю?

— О, конечно.

— Вам не трудно? Возьмите деньги.

Через минуту Кира принесла ей чай и протянула сдачу.

— О нет, это можете оставить себе.

— Да вы что! Тут еще на пять таких чашек!

— Ну и что. Идите, вы же сказали, что у вас нет денег. И сумка вон какая тяжелая. Идите-идите! Потом вернете.

— Спасибо! — Кира подскочила к сумке и на лету схватила ее. — Спасибо! Я завтра вам занесу!

И побежала, пока диспетчерша не передумала. Теперь ей хватит на трамвайный проезд до дома. А сумка почему-то кажется легкой. Ну подумаешь, двадцать килограммов!

На остановке она сразу увидела знакомое лицо. Давняя подруга Мари, с которой они вместе работали, осваивая профессию экономиста. Они и по сей день считали себя чуть ли не лучшими друзьями, хотя после того, как Мари переехала в другой район, стали реже встречаться. Но качество отношений от этого ничуть не страдало.

— Мари!

— Кира!

— Как хорошо, что я тебя встретила, Мари. У меня такая тяжеленная сумка! Я никак не доберусь до дома.

— Да ты что! Бедняжка! — Мари подняла поклажу Киры и с выдохом бухнула ее обратно на мостовую. — Ого! Тут килограммов пятьдесят!

— Ты поможешь мне? Представляешь, я так намаялась с ней! Я уже даже…

Мари по-свойски махнула рукой:

— Ах, как я тебя понимаю! Я и сама недавно оказалась в таком же положении. Тащила до дома огромную неудобную коробку. Чуть не умерла!

Ну вот, подумала Кира, теперь все действительно налаживается. Не зря же она встретила сначала добрую диспетчершу, потом — Мари. Сейчас они донесут сумку до дома, потом сядут пить чай, посплетничают, как в старые добрые времена. Потом она расскажет Мари про весь безумный сегодняшний день, начиная от пани Ижек, заканчивая своим опрометчивым возвращением на вокзал. Как же хорошо встретить старых проверенных друзей!

— Ну пока, Кира, мой трамвай подошел. Созвонимся! — Мари вскочила на подножку и помахала рукой в тонкой кожаной перчатке, кажется, искренне полагая, что поступает правильно и даже вежливо.

— А как же… Мари, ты куда?!

— Ах, я опаздываю на важную встречу!

— Но ты же сама говорила… — Кира невольно дернулась за трамваем, который пока стоял с раскрытыми дверями. — А сумка?

— Ничего, справишься! Мне тоже тогда никто не помог!..

— То есть как…

— Передавай приветы всем, кто меня помнит! — игриво крикнула Мари уже из окна уезжающего трамвая.

Кира часто моргала, глядя ей вслед. Наверное, никогда в жизни у нее не было такого растерянного и беспомощного лица.

Ее номер подошел следом, сумка действительно казалась теперь на удивление легкой, наверное, от обиды или от отчаяния. В любом случае Кира больше не замечала ни ее веса, ни нелепых габаритов. Находясь в шоке от произошедшего, она, тем не менее, смогла сообразить, что нужно обыскать пакет: может быть, пока он стоял на вокзале, кто-то уже шарил в нем? Может, сумка кажется такой легкой оттого, что там не хватает яблок? Кира заставила себя улыбнуться: ну уж о пропаже двух-трех килограммов из общего количества она точно не будет горевать… Надо же — Мари… Как после этого верить людям?

Вещи и документы оказались на месте, причем, пока она копалась, из кармана домашних брюк выпали деньги. Немного, но на такси хватило бы. Кира с тоской уставилась в окно, зажав купюру в руках. Вот интересно получается: из сумки, оставленной на вокзале без присмотра, деньги обычно пропадают. А тут — появились. Может, их кто-то подложил?.. Но тут она вспомнила, откуда в кармане пижамы взялась эта купюра: вчера утром она собиралась выйти к молочнику на крыльцо, но бабушка уже купила все до нее.

Ну и хорошо, сейчас она зайдет в кондитерскую и купит себе пирожков на всю сумму, наестся на ночь, а утром станет толстая-претолстая. Должны же эти деньги сослужить хоть какую-то службу, пусть даже у самого дома! Нет, в кондитерскую придется спускаться отдельно. И снова из-за яблок: не стоит тащить в магазин тяжеленную сумку!

Увы, за все время пути Кира не обратила внимания на один важный момент. Спрыгнув с трамвая два часа назад, она возвратилась на вокзал всего лишь за тем, чтобы забрать пакет с вещами, а вместо этого — снова таскает за собой все двадцать килограммов. Это было так естественно: уйти из зала ожидания вместе с яблоками, что ей даже и в голову не пришло наконец-то от них освободиться…

В это время трамвай остановился напротив ее дома. Она сошла на мостовую и вдохнула осенний воздух. Теперь уже совсем стемнело, на небе горели звезды, чуть пониже — уличные фонари и гирлянды над магазином шляп, который располагался на первом этаже ее дома уже лет пятьдесят или больше. Дом, по старому обычаю этого города, назывался «У шляпника».

Все было хорошо, тихо и мирно, как она любила. Только ей уже не хотелось идти домой. С сумкой она явно справлялась уже без посторонней помощи, пронести ее через дорогу, завернуть за угол и пройти через арку не составляло никакого труда по сравнению с тем, что было пережито за весь день. Но вместо этого Кира решительно подхватила привычный груз, развернулась в другую сторону и взошла по ступеням парадной позади остановки.

Здесь жила ее Одноклассница, с которой они встречались «в год под исход», и то — благодаря общим магазинам в ближайших домах. В данном случае требовалось как раз участие постороннего лица, а Берту можно было считать вполне посторонней.

Кира уже обиделась на всех, кому сегодня звонила и кто не отозвался и не пришел на вокзал (а их было десять человек!!!), обиделась на Стефана, на сестру, на Мари, в общем — на весь мир. Берта была человеком из другой жизни, с ней можно просто посидеть и помолчать. Потому что говорить уже ни с кем не хотелось.

— Ну что же ты сразу мне не позвонила? Господи, ужас какой-то! Ты тащила все это на себе пешком?

— Нет, я ехала на трамвае. Правда, со второго захода.

— Ну все равно. До и после — на себе.

— Да, учитывая, сколько кругов я сегодня намотала с этой сумкой по вокзалу, в принципе, можно считать, что я дошла пешком до дома.

Кира ублаготворенно сползала по спинке кресла и наслаждалась горячим чаем. На стене тикали часы, пахло медом и свежим паркетом… С тех пор, как умерла мать Берты и она сама взялась за хозяйство, дом стал казаться намного уютней и теплей.

— Я оставлю их у тебя на пару дней?

— Да оставляй хоть на всю жизнь! — Берта засмеялась. — Я с удовольствием съем. Хотя этого добра — на каждом углу тебе насыплют за «спасибо».

— Это уж точно.

— Год нынче урожайный.

— Ну да, у нас вся дача ими завалена… Или — забрать?

— Испугалась, что съем?