Элен Эрасмус - Назовем ее Анной

— Сью, шут с ним, с этим домом, и с этой Мелиссой, и со мной, с прежней Элен Корнер, тоже! Допусти, дорогая, что я на пороге новой жизни, которая… в общем, мне пока очень нравится.

— Мелисса пойдет на все, лишь бы от тебя избавиться!

— Она уже пошла на все, — последовал безмятежный ответ.

— Постарайся вдуматься в то, что я тебе сейчас скажу: тот дом, из которого тебя выжили, использовав как наживку эту квартиру, он твой. Понимаешь — твой! Дядюшка завещал его тебе.

— Какой еще дядюшка? У меня нет никакого дя… — расслабленно начала Элен, но вдруг смысл только что произнесенных Сью слов стал доходить до нее. Она вскочила на ноги и вцепилась в плечи Сью. — Дядя Джеймс?! Оставил мне свой дом? Почему? Господи, да мы с ним и виделись-то раза два-три, не больше!

Сью поморщилась и не без труда освободилась из рук сестры. Та перевела дыхание, снова села и сделала глоток из бокала.

— Извини, Сью, все так неожиданно… Я и лица дяди Джеймса не помню, в памяти осталось только ощущение тепла и доброты да обрывки рассказов о его бесхитростных чудачествах.

Сью с удовлетворением отметила, что собеседница наконец вернулась к действительности и, значит, приказ, произнесенный прежним начальственным тоном, будет только кстати:

— Отставь бокал! Слушай меня! Джеймс Корнер завещал свой особняк младшему из Корнеров, и это — ты! Дошло наконец?

— Тебе не кажется это странным? Человек любит свою молодую жену, а самое ценное, что у него есть, оставляет дальней родственнице? Почему?

— Это нам еще предстоит выяснить!

— Зачем же тогда все это? — Элен снова обвела глазами кухню, рукой же показала на дверь, за которой находились еще не освоенные ею покои.

— Именно затем! — воскликнула Сью, горячностью пытаясь заштопать неясные места в своей интерпретации событий.

— Как ты все это сумела выяснить? Насколько я понимаю, если я официальная наследница, меня в первую очередь должны были поставить в известность, ведь так?

— Точно! — почти восторженно приветствовала Сью первую, по ее мнению, толковую мысль сестры. — Как удалось узнать? Ну, во-первых, не мне тебе рассказывать, что половина Бирмингема — мои знакомые, а во-вторых… В общем, мой близкий друг работает нотариусом, и завещание мистера Корнера в их конторе обсуждалось как казус, в котором, однако, все правовые нормы соблюдены. Фамилию покойного чудака — прости! — он по этическим соображениям сначала не называл, но на мои настойчивые просьбы все же откликнулся…

— Тоже из этических соображений? — не удержалась, чтоб не съязвить, Элен, чем снова дала понять Сью, что та утратила контроль над некогда послушной воспитанницей.

— По-моему, ради удовольствия меня обидеть ты согласна забыть о главной теме нашего разговора, — надула губы Сью. — Ты будешь меня слушать или нет?

— Я вся внимание, — заверила Элен.

— Дядя Джеймс написал в завещании следующее… Цитирую, как ты понимаешь, по памяти, и не сам текст, а в пересказе моего друга. Значит, так: «Мой лондонский дом не может сдаваться внаем или в аренду. Пока не родится ребенок последнего на день моей смерти ребенка семьи Корнер, особняк должен быть в таком состоянии, в каком находится теперь, в день составления данного завещания, дабы гордость за предков воспитывалась в потомстве…» Вот так-то. Ну и что ты теперь скажешь о Мелиссе? Ведь кто-кто, а она-то уж точно знала о всех тонкостях завещания! Все, что причиталось ей, она уже загребла. Вот только лондонского домика не хватало! Какова? Спрашиваешь, почему тебя не поставили в известность? Возможно, по чьему-то недосмотру или по халатности, что, впрочем, одно и то же, выявили не всех Корнеров. Да не в этом дело! Главное, что Мелисса-то прекрасно знала о твоем бесспорном праве на наследство.

— Но на что же в таком случае рассчитывает тетка? Она же ни под каким видом не сможет завладеть домом, который ей не принадлежит?

— Пойди узнай, на что она надеется! Я ведь не до конца изучила все тонкости завещания. Может быть, там что-то сказано про раннюю смерть последнего ребенка или, скажем, про какие-то требования покойного и к браку этого ребенка. Не беспокойся, все выясню! Завтра полный текст завещания будет у меня. Я просто очень торопилась поставить тебя обо всем в известность, обеспечить твою безопасность, так что займусь этим завтра. Теперь поняла, что моя тревога за тебя не беспочвенна?

— Нет, не поняла! Мелисса имела и время, и возможности совершить злодеяние, но, как видишь, я жива и здорова, да еще живу в квартире, которая мне очень и очень по душе.

— Ну что ж, теперь еще раз можешь назвать Анну дурой, если считаешь, что ей это определение больше подходит, чем тебе. Допусти, дурочка, мысль: может быть, дядюшка оговорил сроки брака. Например, выйди ты замуж — и все, плакало твое наследство. С чего бы, вспомни, Мелисса тебя все уговаривала устроить побыстрее личную жизнь, а? Вот то-то…

— Но ведь и ты тоже уговаривала, — возразила окончательно сбитая с толку Элен.

— У меня были прямо противоположные мотивы, — загадочно сообщила Сью.

— То есть?

— Я хотела тебе счастья, а она хотела только брака! — отрезала Сью. по-прежнему считая, что запальчивостью тона можно компенсировать пробелы в логике.

— Ваши усилия можно было бы объединить, — раздумчиво произнесла незадачливая наследница.

Сью набрала воздух в легкие, чтобы обрушить на Элен шквал возмущения, но тут зазвонил телефон. Наверное, уж на этот раз все-таки Найджел. Больше некому.

Элен слезла с высокого табурета, двинулась к двери, но неожиданно вернулась, взяла со стойки бокал и только после этого без особой спешки прошествовала в кабинет, где продолжал неистовствовать телефонный звонок.

— Алло! — вполне бодрым голосом бросила Элен в трубку, но следующие слова были сказаны ею таким безжизненным глухим голосом, что Сью разволновалась и поспешила к сестре, на ходу оглядывая помещения, каждое из которых — и размерами, и убранством — было достойно восхищения.

— Элен, кто это?

— Спасибо, Мелисса. Нет, все в порядке. Сью? Ей не повезло, бедняжке, узнает обо всем в последнюю очередь. Для нее, как ты понимаешь, это серьезное испытание. Ты? Ко мне? Когда? Нет-нет, умоляю, только не сегодня! Уж очень трудным выдался день. Поговорить, конечно, надо. Просто необходимо. Честно сказать, осталось много вопросов, но я согласна никогда не узнать ответов. Может быть, для тебя так будет проще…

Пока она говорила, Сью делала «страшные» глаза, мимикой выражая свое возмущение по поводу мягкотелости сестры, удивление по поводу беспредельности ее глупости. Она даже воздела руки к потолку, когда поняла, что Элен категорически не хочет замечать ее отчаянных подсказок. Но только когда трубка была повешена, страдалица позволила себе завопить: