Диана Рейно - Небесная птаха

— Пожалуй, уже не сомневаюсь. Однако романтики по-прежнему маловато. Ты ведь наверняка летал в свой Лос-Анджелес или даже в Нью-Йорк. Неужели ни в одном из этих городов не нашлось какого-нибудь скромного, но симпатичного колечка?

— Я предвидел этот вопрос…

Кольцо в белой бархатной коробочке, которое Дик протянул Мирабель на раскрытой ладони, было тонким и изящным, а вот синий камень, окруженный блестящими прозрачными кристалликами, впечатлял размерами.

— О!.. Что это?

— Разумеется, это сапфир. Я подбирал его специально под цвет твоих глаз… И, знаешь, пока я летел сюда, я периодически открывал коробочку и любовался им — он напоминал мне твои глаза…

Мирабель, не веря своим глазам и ушам, счастливо засмеялась:

— Я думаю, это ты сделаешь любимого человека счастливым. Ты такой внимательный, заботливый… Должна сказать, что и терпение у тебя тоже невероятное. Знать почти всю историю и регулярно выслушивать о госпитале, о Канингеме, о переезде сюда… Но, Дик, а что, если я не понравилась бы тебе настолько сильно, чтобы ты влюбился?

Он пожал плечами:

— Я просто переписал бы на тебя дом и машину. К чему она мне? Хотя, должен признаться, что по местным дорогам эта старушка вполне резво бегает.

Мирабель шутливо ткнула его кулаком в бок:

— Очень цинично!

— Будем считать, что ты ответила мне полным и окончательным согласием? — не отступал от выбранной линии Дик.

— Так и будем считать, — согласилась Мирабель. — Знаешь, мне теперь кажется, что я тоже понимаю желание Канингема таким вот оригинальным способом познакомить нас.

— Да? И почему же он так хотел этого?

Она тихо произнесла:

— Наверное, он решил, что никто не позаботится о его любимой девочке лучше его любимого друга. Или ему была невыносима одна только мысль о том, что дальше по жизни мне придется идти без него, но с кем-то чужим…

— Мы уже никогда не узнаем всей правды. Если бы только Канингем написал к завещанию сопроводительное письмо, мы бы знали точно. Но, Мирабель, по-моему, жалеть нам не о чем… Ты думаешь, что это я перевернул твою жизнь, внес в нее оживление и радость? Да я за последние десять лет не радовался столько, сколько рядом с тобой… Пожалуй, только небо дарит такую окрыленность и остроту переживаний. Но небо не спасает от одиночества.

— Я рада, что ты будешь спасен от одиночества именно с моей помощью, — улыбнулась Мирабель. — А теперь, когда мы наконец-то покончили со всеми формальностями, может быть, ты наденешь невесте на палец кольцо и поцелуешь ее?

Дик отрицательно помотал головой.

— Нет? Но почему?

— Сначала я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Одевайся.

— А это никак не может подождать до завтрашнего утра? Уже поздно и темно…

Голос и взгляд Мирабель были очень жалобными, но Дик не смилостивился:

— Одевайся, несносная девчонка, сколько можно тебя ждать? Можешь надеть даже свою прозрачную блузку и вишневую юбку, все равно тебя никто не увидит…

Мирабель подчинилась и оделась с рекордной скоростью.

— Я готова, — сообщила она, вновь появившись на кухне.

Они с Диком вышли на улицу и сели в машину.

Ехать пришлось недолго: через несколько минут Дик затормозил у того самого заброшенного поля, где всякий раз «припарковывал» свой биплан.

— И что? — Мирабель, выйдя из машины, в недоумении озиралась.

— Иди сюда. Осторожно, дай руку. Я хочу кое-что тебе показать…

Они подошли к биплану.

— Что же я должна увидеть?

Дик осветил борт самолета фонариком.

— Смотри. Видишь?

— Мм… да. Ничего себе! Ты решил назвать биплан так, как я тебе предложила?

— Да. Ты подарила ему прекрасное название. Просто преступлением было бы им не воспользоваться! И синяя краска тоже очень подходит ему. Ты говорила, что у самого дорогого должно быть имя… Надо сказать, что я не до конца понимал это. Даже тогда, когда на обшивку наносили буквы названия. Но теперь, когда это имя уже красуется на его боку… Я счастлив, что ты подарила нам с «Птахой» это название.

На биплане огромными синими буквами было написано: «SKY BIRD».

— Небесная птаха, — засмеялась Мирабель. — Да, звучит действительно здорово! И смотрится тоже!

— А теперь, когда мы действительно закончили со всеми важными формальностями, позволь мне сказать, Мирабель: я люблю тебя. И, знаешь, ты не одна сделала мне такой замечательный подарок. Я тоже решил кое-что подарить тебе. — Дик откашлялся и торжественным тоном произнес: — Мирабель, я выкупил для тебя авторские права на все твои картины.

— Не может быть… Подожди, мне не хватает воздуха. Ты и в самом деле сделал это? Как же тебе это удалось?

— Нет ничего невозможного, когда любишь.

— Но как? Ты что, договорился с Мардж? Выкупил у нее права абсолютно на все картины? Хотя… Даже если и так… Ведь картины все равно разошлись по покупателям. Я уже не смогу вернуть их.

— Мирабель, те картины, что оставались у Мардж, завтра прибудут сюда. Она все вернула. Ну а что касается оголтелых коллекционеров… Мне удалось договориться и с ними.

— Так ты этим занимался всю прошлую неделю?

— Нет, — подмигнул Дик, — искал кольцо. Немного терпения, милая, и скоро ты вновь увидишь все свои картины. Ты даже можешь, если захочешь, устроить для них новую выставку. Ведь все права отныне у тебя. А захочешь — не будешь продавать прежние картины и напишешь новые… Главное — чтобы ты при этом была рядом со мной.

— О, Дик, я буду! Конечно, буду! Теперь все будет хорошо, правда? Наконец-то все будет по-настоящему хорошо… Обними меня, любимый…

Дика не пришлось долго уговаривать.

Заброшенное поле заливала ночь. Стрекотали цикады, темно-синий бархат неба мягко подсвечивали камушки звезд… А биплан покровительственно распростер свои крылья над влюбленной парой, счастливее которой, казалось, не было во всем мире.