Маргарет Майо - Уйди из моей жизни

Он просто походит по городу, внимательно рассмотрит галерею. Он часто знакомился с проектами, которые разрабатывал. Трещина — никто больше, очевидно, ее не обнаружил — очень тревожила его. Дальнейшее развитие событий означало, что он может пробыть здесь еще какое-то время.

Если так и произойдет, он будет чаще видеть Даниэллу, если она, конечно, позволит. Сейчас необходимо действовать решительно. Этот парень, кем бы он ни был, должен уйти с дороги. Байрон решил вернуть Даниэллу во что бы то ни стало. Он, вероятно, предоставит ей несколько дней передышки, чтобы она пришла в себя, и уж тогда…

Даниэлла заставляла себя напряженно трудиться все следующие за званым обедом у Рода дни: она до изнеможения каталась верхом и больше времени, чем обычно, проводила в своем магазине. Но, несмотря на все эти ухищрения, мысли о Байроне сами лезли ей в голову. Работала ли она или спала — он все время был с ней.

Даниэлла отчаянно надеялась, что он, может быть, оставит свои попытки и не будет больше ее добиваться. Ведь она может и не выдержать его напора. Она была так близка к тому, чтобы отдаться ему, что, если бы он сам не оттолкнул ее, она бы ему уступила. Чем больше времени Даниэлла проводила с Байроном, тем тяжелее ей было от него отказаться. Но тем не менее она должна во что бы то ни стало исключить его из своей жизни и не позволять ему появляться в ней вновь.

Она надеялась, что упоминание о другом мужчине заставит Байрона держаться от нее подальше. Да, ей еще раньше следовало бы так сделать! Ведь если он будет знать, что в ее жизни кто-то есть, ему просто не на что будет надеяться.

Прошла уже целая неделя, но Байрон не приходил. Даниэлла и радовалась, и в то же время очень без него страдала.

Было воскресенье, и Даниэлла собиралась на свою обычную утреннюю верховую прогулку. Выйдя из дома, она была потрясена, увидев Байрона, сидящего на заборе рядом с загоном в ожидании ее.

— Доброе утро, — весело крикнул Байрон, словно его пребывание здесь было самой естественной и обычной вещью. — Какая ты ранняя пташка. Я надеялся поймать тебя прежде, чем ты уедешь. Знаешь, я подумал, что мы могли бы покататься вместе.

— В самом деле? — Даниэлла пыталась не показать охватившей ее радости. Ее душа пела и рвалась навстречу Байрону. О, он выглядел потрясающе в своих черных джинсах и рубашке-поло! Даниэлла недоумевала, почему до сих пор ни одна женщина не захватила его в плен. В нем сильно, очень сильно было развито мужское начало, а сейчас он был просто неотразим. Черный цвет очень шел ему — в черном Байрон выглядел загадочным, волнующим и чертовски сексуальным.

— Да, в самом деле, — ответил Байрон.

— Разве ты умеешь ездить верхом? Я думала, нет.

— Я надеялся, что ты могла бы научить меня. Ведь это не займет много времени? Может быть, попробуем после завтрака? — Он взглянул на нее с надеждой.

— Не думаю.

— Ты считаешь, я не смогу научиться?

— Я не об этом. Уверена, что сможешь, но…

— У тебя другие планы, да? Поэтому? — со злостью в голосе спросил он. Его густые брови нахмурились, а глаза, впившиеся в ее лицо, стали узкими как щелки.

Было совсем нетрудно догадаться, о чем он в этот момент думал: у нее на самом деле нет никаких дел, все это лишь отговорки. Однако как ей хотелось, чтобы у нее были другие дела.

— Так почему ты не хочешь провести со мной время?

— Ты знаешь почему, — бросила Даниэлла. Может быть, ей нужно было сказать, что она собиралась уходить? Сейчас ей было слишком тяжело кататься с ним верхом. Почему он никак не оставит ее в покое? Неужели он так ничего и не понял и ничего не принял к сведению?

Всю эту неделю она пыталась обуздать свои чувства, но, когда увидела Байрона, сидящего на заборе, поняла, что все ее попытки были напрасны — они потерпели неудачу. Любить Байрона для нее стало так же естественно, как дышать, поэтому отказ от него был для нее подобен смерти.

Позавтракали они на лужайке возле дома. Еда — апельсиновый сок, яичница с поджаренным хлебом и кофе — никогда не казалась такой вкусной, как в этот раз.

После грозы в прошлое воскресенье погода снова стала жаркой. И хотя сейчас было только чуть больше восьми утра, уже было достаточно тепло. А может быть, тепло было оттого, что Байрон был рядом? Точно Даниэлла не могла этого объяснить.

— Здесь намного лучше, чем в моем саду на крыше, — сказал Байрон, блаженно развалившись в кресле и допивая свой кофе. И, обращаясь уже больше к себе, добавил: — Я должен позвонить Сэм и убедиться, что она не забывает поливать мои растения.

— Она? — с сомнением в голосе спросила Даниэлла. Ей и в голову не приходило, что Сэм — это женщина. Но это неважно: ведь она, очевидно, для него ничего не значит. Если бы значила, Байрон не преследовал бы тогда ее, Даниэллу.

Байрон лениво улыбнулся.

— Разве я не говорил тебе, что Сэм — девушка?

— Нет, не говорил. Тебе повезло, что ты нашел того, кто ухаживает за растениями в твое отсутствие.

— Думаю, да. И ей это на самом деле нравится.

Даниэлле было интересно, только ли за садом Байрона нравится ухаживать Сэм.

— Если ты так сильно любишь природу, сады, то почему не переезжаешь за город?

— Это приглашение? — Его бровь вопросительно изогнулась.

Даниэлла расстроилась — она угодила прямо в его ловушку.

— Я не имела в виду — сюда, — возразила она.

— У тебя в доме множество комнат, — заметил Байрон.

— Мне нравится, когда я сама себе хозяйка.

— Разве твой таинственный возлюбленный никогда не остается у тебя?

Она закрыла глаза, словно бы давая этим понять, что на этот вопрос она отвечать отказывается. Тони никогда не оставался. Он этого хотел, бесспорно, но Даниэлла знала, что если в один прекрасный день она завяжет с ним такого рода отношения, то потом будет просто обязана выйти за него замуж. Наконец она взглянула на Байрона и покачала головой.

— Нет.

— Но я не сомневаюсь, что ему этого хотелось, ведь так?

— А разве есть мужчины, которые этого не хотят? — поддела его Даниэлла.

Ноздри Байрона задрожали от гнева. Он вскочил с кресла и проговорил:

— Пойдем готовиться к верховой прогулке.

Даниэлла отвязала лошадей и предложила Байрону оседлать Моргану.

— Она очень спокойная. У тебя с ней не будет поводов для волнения, — объяснила она ему.

Байрон подозрительно посмотрел на невысокую лошадку.

— Я бы лучше выбрал для езды Шандора.

Даниэлла понимала, что он прав. Кобыла была слишком низка для Байрона, но Шандор никогда не признавал чужаков. Тем более Байрон новичок в верховой езде.

— Он может взбрыкнуть.

— Я бы все равно рискнул, — заметил Байрон.

— А ты не будешь меня обвинять, если упадешь?

— Нет, не буду. — И сказав это, он вдел ногу в стремя и легко вскочил на гнедую лошадь.