Джанет Маллани - Скандальная связь

— Я в весьма грубой форме высказался об этой дуэли, а он, кажется, решил, что это я таким образом принес извинения. Сам не понимаю, и чего я так рвался стать джентльменом: вы очень странный народ.

— Нам с Шарлоттой и детям будет очень вас не хватать. Когда я буду приезжать на парламентские сессии в Лондон, я буду останавливаться в «Бишопс-отеле». Фамильный особняк мне никогда особенно не нравился, жуть как скучно таскаться по нему в одиночестве. Да, Бишоп, прошу вас, расскажите, как там в деревне обстоят дела со строительством?

— Прекрасно. Весь пол в пыли и кирпичах, один из рабочих Булмерша сломал большой палец. Я помогал им пробивать стену. Сэр, а где сейчас Софи?

Он угрюмо смотрит на меня:

— Сожалею, но не могу вам этого сказать.

— Я даже не люблю бренди. — Мы с Шарлоттой в спальне, напиваемся полным ходом. — Что теперь со мной будет?

— Ай, поехали с нами домой. Я в курсе, что Шаду не терпится взглянуть, как там продвигаются работы по строительству оранжереи, о которых я вроде как не должна знать. А за Гарри не волнуйся.

— Волноваться за него? Зачем мне за него волноваться! Я его ненавижу! Я его люблю до смерти!

— Ты проливаешь бренди на кровать. — Она выравнивает стакан в моей руке. — Если бы ты ему раньше об этом сказала, ничего этого не случилось бы. А как ты думаешь, тебе понравится управлять гостиницей?

— Этого я никогда не узнаю, — бормочу я. — Ну зачем он потащился за мной к Уоллесу?

— Не думаю, что он пошел за тобой, тогда он пришел бы пораньше. — Разумные слова Шарлотты основательно портит пьяная икота. — Но я тобой восхищаюсь: надо же, еще в пятнадцать лет ты понимала, что свадьба будет ненастоящая. Ты очень смелая.

— У меня не было выбора, моя репутация так и так была погублена навсегда. — У меня снова слезы наворачиваются на глаза. — Что мне было делать? Я, глупая, любила Уоллеса. Я поняла, что он меня бросил и теперь мне самой придется зарабатывать себе на жизнь, только когда он уехал воевать за границу.

Дверь со стуком распахивается. На пороге стоит лорд Шад. Он с трудом снимает фрак.

— Софи, вы снова в моей постели? Ах, был бы я холостой… Прошу вас, мэм, на выход. Можете поспать в детской с детьми. — Он начинает расстегивать жилет. — Но у меня есть хорошие новости: как мы и предполагали, Уоллес отменил дуэль. А почему в постели лежит бутылка бренди?

— Наверное, потому же, почему от тебя несет этим же пойлом, — говорит Шарлотта. — А где Гарри?

— С первыми лучами солнца он едет в Лондон. Софи, прошу вас, идите спать и не пытайтесь его найти. Никогда не видел двух таких бестолковых людей, которые сумели бы сделать из предложения руки и сердца такую проблему.

— Не желаю я его видеть! — Я с трудом поднимаюсь на ноги, цепляясь для верности за столбик кровати. — Не хочу за него замуж.

Лакей, смущенный моими слезами и степенью опьянения, провожает меня в детскую. Шад и Шарлотта чего-то недоговаривают, но я так измотана и подавлена, что мне все равно. Пусть делают со мной что хотят.

В последующие дни письма летят туда-сюда. В холле я вижу письма Гарри к Шаду и узнаю, что он до сих пор действует как его агент и нанимает новых слуг. Шэд не предлагает мне ему написать, а сама я и не напрашиваюсь.

— Что ж, Амелия, — говорит лорд Шад однажды за завтраком, держа в руке распечатанное письмо, — Уилтоны спрашивают насчет тебя. Они будут счастливы, если ты присоединишься к ним в Бате, как и собиралась изначально.

— О да, — отвечает Амелия. — Бедняжка миссис Уилтон, наверное, жутко по мне соскучилась.

Лично я сомневаюсь, что эта ветреная хохотушка в состоянии скучать по кому бы то ни было, кто в данный момент находится вне поля ее зрения, но Амелия и сама не горит энтузиазмом по поводу отъезда в Бат. Что ей там делать? Брайтон гораздо оживленнее, а морские купания доставляют куда больше удовольствия, чем минеральные воды Бата…

— Возможно, тебе стоит поехать, — говорит Шад. — Софи может тебя сопровождать, если захочет. — Он смотрит на меня, вопросительно изогнув бровь. Сейчас раннее утро, и хозяева дома, соблюдая более модный распорядок дня, еще спят. Сыновья вертятся у Шада на коленях и крошат ему в чай тост.

— Как пожелаете, сэр, — отвечаю я и наливаю ему чай в чистую чашку, потому что его собственный уже превратился в кашицу из размокшего хлеба.

— Да, брат, — говорит Амелия, потупив очи, — боюсь, я простудилась и не готова еще к путешествию. — Но спустя некоторое время она шепчет мне: — Софи, мне нужно вернуться в Лондон. Я не сбегу, клянусь, но я должна ехать. Вы можете мне помочь?

Единственное, чем я могу помочь ей в данный момент, пока ее брат не одобрит мою идею насчет того, чтобы стать покровительницей приличного театра и достать Амелии роль, — это продолжать учить ее музыке и некоторым приемам, которые понадобятся ей на сцене: как казаться выше или ниже своего роста на сцене, как загримироваться под старуху или юную девочку, как произносить реплики шепотом так, чтобы слышно было даже на галерке.

И я категорически отказываюсь говорить с ней о моей жизни в роли куртизанки — напрямую Амелия ни о чем не спрашивает, но я вижу, что она сгорает от любопытства. Я подчеркиваю, что была весьма посредственной актрисой, что мне не хватало рвения, да и работала над собой я недостаточно усердно, чтобы преуспеть на сцене. Я не говорю, что у меня не было и половины ее таланта, чтобы она не стала задирать нос и лениться.

Шарлотта и Шад очень добры ко мне. Они ведут себя так, словно я калека или престарелая тетушка, которую нужно баловать. Они заказывают изысканные кушанья, мороженое, водят меня во вращающуюся библиотеку, советуют мне начать купаться для поднятия настроения. Вода холодная, и я решительно не вижу, какую пользу мне может принести барахтанье в соленой воде в дурацком купальном костюме. Шарлотта настаивает, чтобы я продолжала, мол, распробую потом. Ей определенно купания пошли на пользу, они с Шадом постоянно бросают друг на друга томные взгляды и держатся за руки.

Наши хозяева, граф и графиня Бирсфорд, очень любят шумные развлечениями в такие вечера, когда веселье идет полным ходом, я пробираюсь на половину слуг. Там я узнаю, что у дворецкого Хоскинса прекрасный певческий голос, что третья горничная мнит себя беременной (на самом деле это не так — я подробно расспрашиваю ее), а мальчик, который приносит овощи и зелень, жаждет читать и писать.

Я договариваюсь с мистером Хоскинсом, чтобы он взялся его учить, и разжигаю аппетит малыша, читая ему вслух «Робинзона Крузо». Интересно, похож ли он на маленького Гарри? Тот, наверное, в детстве был таким же смышленым, честолюбивым и жадным до знаний.

Я не осмеливаюсь думать о будущем. Возможно, мне придется навестить джентльмена, который управляет моими вложениями, и подумать об «отставке»: я могла бы, например, поселиться в каком-нибудь крохотном домике и жить очень скромно. Но я сомневаюсь, что мне по карману будет жизнь в Лондоне, а в другом месте я себя просто не представляю.