Мишель Селмер - За рамками приличия

— Нет, если ты спишь с ними.

— Кто сказал тебе, что я сплю с ним?

— Ты…

— Я? Когда?

— Когда мы говорили в буфете.

Это было так давно. Господи! Кэти прикрыла рот рукой, чтобы скрыть смешок. Он что, ревнует? К Вилли? Миллиардер считает своим соперником жалкого рабочего с фермы? Судя по всему, Адам долго смаковал эти мысли. Кэти не могла не подразнить его немного.

— А почему тебя интересует, с кем я сплю? — спросила она.

— Это будет интересовать меня, пока ты беременна моим ребенком. Согласно договору, который мы с тобой подписали, ты должна воздерживаться от половых сношений весь срок беременности.

Это было в договоре? Кэти не помнила, что согласилась на это. Но поскольку она не собиралась спать ни с кем, включая Адама, это не имело значения.

— Значит, я должна соблюдать воздержание, если только ты не ложишься со мной в постель? Так?

Он помолчал, потом буркнул:

— Это другое дело.

Позади нее кто-то кашлянул. Она обернулась и увидела, что мать стоит в дверях. Она ходит тихо, как кошка. И по выражению лица мамы Кэти поняла, что та слышала последнюю фразу.

Черт! Черт! Черт!

— Адам, я тебе перезвоню, — сказала Кэти.

— Почему? — требовательно спросил он.

— Потому что так надо.

— Нам надо кое-что обсудить.

— Я перезвоню через несколько минут.

— Что у тебя за срочные дела, из-за которых ты не можешь говорить сейчас?

Кэти, теряя терпение, ответила:

— Вилли забежал на пятиминутку.

Она отключилась и уронила трубку рядом с собой.

Ее мать стояла на пороге, сложив руки на груди, и качала головой.

Телефон тут же зазвонил. Миссис Хантли подошла к дивану и взяла трубку.

— Да. Здравствуйте, Адам. — Пауза. — Она неважно себя чувствует. Утренняя слабость, вероятно. — Опять пауза. — Да, я знаю, что сейчас далеко не утро. Но это состояние только называется «утренняя слабость», а на самом деле может случиться в любое время. Когда ей станет легче, она вам позвонит.

Закончив разговор с Адамом, она села рядом с дочерью.

— Я пала быстро и глубоко, — призналась Кэти. — Давай, скажи, что ты меня предупреждала.

— Тебе станет легче от этого?

Кэти вздохнула и откинулась на спинку дивана:

— Вероятно, нет.

— Ох, девочка моя! — Мать обняла Кэти и прижала к себе.

— Надо было мне тебя послушаться.

— Теперь я, по крайней мере, знаю, почему ты целую неделю сама не своя. — Она помолчала, потом спросила: — Он соблазнил тебя?

— Он вел себя как истинный джентльмен, — возразила Кэти. — Это все я. Не знаю, о чем я думала. Скорее всего, вообще не думала.

— Все станет проще, когда ребенок родится. Ты не должна будешь с ним видеться, если не захочешь.

Теперь, когда мама узнала об их связи, скрывать все остальное было невозможно.

— На самом деле я могу оказаться привязанной к нему лет на девятнадцать.

— То есть?

— Есть очень большая вероятность того, что ребенок, которого я ношу, — мой.

Она ждала взрыва негодования, но, вместо этого, мать только крепче прижала ее к себе:

— Ой, Кэти, почему же ты ничего не сказала?

— Я боялась, вы рассердитесь. И мне было страшно стыдно, что я все так запутала.

— А что Адам?

— Он был великолепен. Правда, он разбил мне сердце, но это не его вина. Вы с отцом не очень расположены к нему, но он не такой, как вы думаете. Бекка говорила нам неправду, мама.

— Кэти…

— Я знаю, что ты не хочешь в это верить. Я тоже не хотела. Но Адам кое-что рассказал мне, а у него нет причин лгать.

— Мне не так трудно в это поверить, — сказала грустно мать.

— Мы не станем говорить папе о ребенке, мама, как ты думаешь? — спросила Кэти.

— У нас с отцом нет друг от друга секретов.

— Он придет в ярость. Захочет убить Адама.

— Не думай о нем плохо. Сначала он, возможно, расстроится, но потом поймет. Я думаю, ему будет легче примириться с ситуацией, если он узнает о ней от меня.

Кэти испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась:

— Когда ты ему скажешь?

— Вечером, когда мы пойдем спать. Тогда у него будет целая ночь на размышления.

Кэти крепко обняла мать:

— Спасибо. За то, что ты все понимаешь. Я боялась, ты разочаруешься во мне.

— Родная моя, ты всегда была лучшей дочерью в мире. Я никогда не разочаруюсь в тебе.

Кэти положила голову на плечо матери и вдохнула запах ее духов. Успокоительно знакомый запах.

— А Адам знает о твоих чувствах?

— Зачем ему знать? Даже если бы он испытывал то же самое, все равно ничего бы не вышло. Мы слишком разные.

— В каком смысле?

— Он богат и утончен, а я — нет.

— Значит, ты считаешь, он лучше тебя?

— Не лучше. Просто ему нужно от жизни одно, а мне — другое. Не говоря уже о том, что он в Эль-Пасо, а я счастлива там, где я есть. — Она подняла глаза и посмотрела на мать. — Разве не ты говорила мне, что он не такой, как мы?

— Говорила. — Миссис Хантли погладила дочь по щеке. — Просто мне не нравится, когда моя девочка несчастлива. Адам, наверное, неординарный человек, раз ты его полюбила.

— Знаешь, это тупик: Адам заявил, что больше никогда не женится. А если бы он вдруг захотел на мне жениться, мне бы постоянно казалось, что я состязаюсь с Ребеккой. Не думаю, что Бекка понимала, как ей повезло.

— Вероятно, нет. Твоя сестра многое принимала как само собой разумеющееся.

Кэти сидела, прижавшись к матери. И ей вдруг захотелось опять стать маленькой. Тогда все было гораздо проще, и жизнь действительно имела смысл.

— Тебе, наверное, стоит позвонить Адаму, — осторожно посоветовала мать.

Да, пожалуй, надо извиниться за «пятиминутку». Конечно, ему не понравилось, что мать его ребенка, возможно, спит с кем попало.

Адам не виноват, что она влюбилась в него. И нечестно срывать на нем обиду.

— Я позвоню прямо сейчас.

Мать еще раз крепко сжала ее в объятиях и ушла из гостиной. Кэти думала, что Адам будет изрыгать пламя, но его голос, когда он ответил, звучал жалобно.

— Ты в порядке? — спросил он.

— В порядке.

— Я должен перед тобой извиниться. Я привык все держать под контролем, привык распоряжаться. А ты так далеко… Я чувствую себя… ну, беспомощным, что ли.

Ему явно было нелегко в этом признаться.

— Я тоже извиняюсь. Эта фраза про Вилли… Я зря так сказала. Конечно, ты имеешь полное право интересоваться. Так вот, я не сплю ни с ним, ни с кем другим.

— Ты, конечно, не надумала переехать ко мне до рождения ребенка?

Боже праведный! Это был бы сплошной кошмар.

— Я не могу, Адам.

— Это я так, на всякий случай.

— Кстати, я не чувствовала себя плохо. Мама услышала, как я говорила, что мы с тобой спали, и ждала объяснений.

— Что ты ей сказала?

— Правду.

— Я предполагал, что ты дождешься, когда мы узнаем точно.