Элизабет Биварли - Девушка по вызову

— Я подожду, пока ты не зайдешь, — сказал Гевин. — Кто знает, кто может ждать тебя за дверью?

— И не говори! — пробормотала Вайолет.

Гевин не был уверен, но подумал, что его слова напомнили ей кого-то. Возможно, даже его самого, если учитывать, как он возник у ее двери.

Так как Вайолет продолжала просто стоять, он сказал:

— Я не спешу. Давай!

Вайолет нахмурилась, затем вздохнула и все-таки полезла в сумочку за ключами. Гевин, не понимая, зачем он это делает — откровенно говоря, он совершенно запутался в своих поступках, на которые его толкала близость этой женщины, — ловко выхватил ключи из рук Вайолет и сам открыл дверь. Пока Вайолет приходила в себя от его бесцеремонного поступка, Гевин уже перешагнул порог. Внутри горел свет, который Вайолет специально оставила включенным.

— Ну как, проверил? — добродушно-ехидно поинтересовалась Вайолет, заходя следом и распахивая за собой дверь пошире. — Теперь можешь отправляться домой с чистой совестью. Которая, несомненно, немножко загрязнится, если ты все-таки не передумаешь подавать на меня в суд. Спокойной ночи, Гевин.

«В общем-то, — хмуро подумал Гевин, — после таких слов делать мне в ее квартире действительно больше нечего».

Проходя мимо Вайолет, он послушно опустил ключи в ее раскрытую ладонь. Охватившее его при этом разочарование было совершенно непонятным.

— Спасибо, что составила мне компанию сегодня вечером. Я хочу сказать, не отказалась со мной пойти.

Вайолет молча встретилась с ним взглядом, и в этот момент Гевин заметил крошечный шрам на ее щеке. Вообще-то он должен был бы портить красоту ее лица, но почему-то, наоборот, только придавал Вайолет особый шарм. Прежде чем Гевин успел осознать, что делает, он уже провел по нему подушечкой большого пальца и спросил:

— Что случилось?

Глаза Вайолет расширились, в них мелькнуло что-то похожее на панику. Ее рука взметнулась вверх, удерживая его руку и убирая от своей щеки.

— Ничего такого, — произнесла она, однако дыхание ее участилось. Гевин подумал, что больше ничего от нее не добьется, но Вайолет продолжила: — Мне было восемь. Одна из моих сестер мыла посуду, я ее вытирала. Протягивая мне стакан, она его уронила, и один из осколков поранил мне щеку.

Только услышав о сестрах, Гевин подумал, что у Вайолет, кроме сестер, также должны — или могут быть — родители. Но раз она живет в таком месте, то где же живет ее семья? Может быть, в другом городе? А может, даже в другом штате? Или ее семья, не одобряя ее выбора профессии, с ней совсем порвала? Или, может быть, Вайолет сама ушла?

— Сколько у тебя сестер? — спросил Гевин, испытывая потребность узнать о Вайолет больше.

Глаза у Вайолет снова распахнулись, затем она опустила свой взгляд и стала мять в руках сумочку.

— Вообще-то у меня нет сестер. В смысле, родных. — Она подняла на него глаза и твердо сказала: — Уже поздно. Тебе пора идти.

Гевин знал это и без ее напоминания, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Он вдруг заволновался, словно подросток, в первый раз приведший к себе нравившуюся ему девушку.

— Ну, тогда… Спокойной ночи. И спасибо. Еще раз.

Сказал — и тут же почувствовал себя идиотом. Замялся, но уйти по-прежнему не смог. И вдруг, совсем уж неожиданно для себя, наклонился и коснулся губами ее шрама. Что заставило его так сделать — поцеловать женщину, на которую он намеревался подать в суд, да еще в щеку, чего раньше за ним не наблюдалось! — он и сам не мог сказать.

Вайолет шумно вдохнула, но не стала уклоняться от его губ, правда, положила ладонь ему на грудь, словно говоря этим «не надо».

И Гевин подчинился. Оторвавшись от ее лица, он посмотрел на нее сверху вниз и снова увидел, как Вайолет заливается румянцем. Гевин ничего не мог поделать с собой. Он снова наклонил голову, но в этот раз его рот прижался к ее губам. Он не давил, не настаивал, просто накрыл ее рот своими губами и ждал ее ответа.

Это случилось с ним впервые. Целуя женщин в губы, он никогда не сомневался в их отклике. Должно быть, именно новизна положения, в которое он сам себя поставил, подействовала на него так, как ни одно другое прикосновение к женским губам. Его опалил жар, каждый нерв в его теле напрягся в волнующе-тревожном ожидании — как Вайолет ответит на его поцелуй? Словно он неожиданно превратился в подростка, впервые осмелившегося поцеловать девушку.

Мысль опалила мозг, и именно осознание этого заставило Гевина оторваться от ее губ, хотя Вайолет нисколько не противилась его поцелую. Может быть, он даже сумел бы выйти из ее квартиры, но совершил ошибку, бросив последний взгляд на ее лицо. Глаза Вайолет были закрыты, а губы, наоборот, слегка приоткрылись, словно приглашая его повторить поцелуй. И Гевин снова дрогнул, не сумев совладать с искушением. И в этот раз больше ничего не имело значения, кроме того, что он целует красивую женщину, о которой в последнее время думал больше, чем нужно, и не так, как следовало бы думать, учитывая обстоятельства, приведшие к их знакомству.

Словно в тумане, Гевин почувствовал, что ладонь Вайолет больше не упирается ему в грудь, наоборот, она хватает его за края рубашки и притягивает ближе к себе, но в эту минуту он мог думать только о том, какими мягкими и сочными оказались ее губы. Их хотелось целовать вновь и вновь…

Его руки сами собой отправились в путешествие по ее телу, скользя вдоль его плавных, женственных очертаний. Она была такой мягкой! Не рыхлой, а именно упруго-мягкой. В первый раз, — «А с Вайолет Тэнди для меня многое словно в первый раз», — мелькнуло у Гевина в мозгу, — он узнал, как может возбудить простое поглаживание контуров женского тела, дразня и вызывая еще более сильный чувственный голод. Который требовал немедленного утоления.

Гевин призвал себя не спешить. Коснувшись ее груди, он услышал, как Вайолет прерывисто втянула в себя воздух. А затем последовало то, чего Гевин уже не ожидал. Она отбросила его руку со своей груди и отступила на шаг, другой. Глаза у нее были широко раскрыты. В них застыло выражение замешательства и испуга.

— Зачем ты это сделал? — спросила она, и ее голос был не громче шепота.

Гевин покачал головой. Не только потому, что сам не знал, отчего поцеловал Вайолет, но также потому, что не понимал — а что с ним вообще происходит?

Вайолет коснулась своих волос, и Гевин вдруг увидел, как дрожат у нее пальцы, когда она заправила выбившуюся прядку за ухо. Причастен он к этому или нет? Гевин не мог ответить. Скрестив руки на груди, Вайолет произнесла:

— Ты должен уйти. — Но ее голос, как и пальцы, дрожал. — Сейчас же.

Гевин не сразу понял, что следующая фраза принадлежала ему:

— Нет, ты не девочка по вызову.

Как только до него дошел смысл его собственных слов, он сразу же понял и их правоту. Возможно, он понял это некоторое время назад, но не признавался себе в этом? Теперь многие несуразности в ее поведении, которые он заметил, обрели иной смысл.