Эдриан Маршалл - Улыбнись, малышка

— Это вы о чем? — недоуменно покосился на детектива Майлс.

— О том, что Кэролайн могла бы попросить меня не оказывать вам никакой помощи и поддержки. И, поверьте, я бы ей посодействовал. Однако наша Кэролайн не только не сделала ничего подобного, но, напротив, она воззвала к моей справедливости и посоветовала мне отнестись к вашей ситуации с должным пониманием, мистер Камп.

Майлс повернулся ко мне. В его глазах я увидела не только удивление, но и раскаяние. Мне снова стало неловко. Только теперь уже по другой причине: меня хвалили за то, что, по-моему, было вполне естественно. Так же естественно было напомнить Мэгги, что по условиям завещания она не имеет права перебирать своих работодателей, как побрякушки на распродаже.

— Я ничего героического не сделала, — пролепетала я, не глядя на Майлса. — По-моему, это в порядке вещей.

— О если бы все так считали, — улыбнулся детектив. — Даже ваш кузен удивлен, по-моему.

— Извини, Кэролайн, — окончательно стушевавшись, пробормотал Майлс. — Я был не прав, когда начал тебя обвинять.

Если бы громы небесные обрушились на мою голову, я бы, наверное, меньше удивилась. Майлс извинялся, да еще таким тоном! И даже без скептической ухмылочки на лице! Не думала, что когда-нибудь стану свидетельницей или участницей подобной сцены!

— Я не обиделась. Я всегда знала, что ты не слишком высокого мнения о моей персоне…

Неизвестно, что ответил бы мне задетый Майлс, но ответить он не успел, потому что к Соммерсу обратился подошедший эксперт:

— Мы тут увидели кое-что любопытное. Хотите посмотреть?

— Что именно? — уточнил детектив.

— На шее у нашего утопленничка висит медальон. Причем, знаете, необычный такой медальон — из разряда семейных ценностей, тех, что передаются по наследству. Не знаю, удастся ли по нему опознать личность нашего приятеля, но чем черт не шутит…

Медальон?! — Я не могла не вспомнить подробного описания в прабабкином дневнике. Нет, это предположение слишком абсурдно для того, чтобы оказаться правдой. И все же я не могла промолчать.

— Простите, что вмешиваюсь, — робко начала я. — А медальон серебряный?

— Серебряный, — кивнул эксперт. — Большой серебряный медальон на толстой серебряной цепочке.

— С александритом, вокруг которого обвивается плющ?

Глаза эксперта полезли на лоб. Он явно не ожидал от меня столь богатейших познаний о предмете, которого я еще не успела увидеть.

— В камнях я не разбираюсь. Но плющ вокруг этого камешка точно обвивается. Скажите, а откуда вам-то это известно?

Вся троица разом посмотрела на меня. Я терпеть не могу, когда мне уделяют слишком много внимания, но в тот момент все мое смущение улетучилось не то от радости находки, не то от предчувствия, что за этой находкой стоит нечто большее, чем обыкновенное совпадение.

Мне не хотелось рассказывать о прабабкином дневнике — это было что-то вроде нашего с ней маленького секрета, — но врать я не умела.

— Помнишь домик нашей прабабки? — обратилась я к Майлсу.

— Тот, что Агата оставила тебе в наследство?

Я взволнованно тряхнула головой.

— Я нашла в нем дневник Элайзы. Не спрашивай как, я сама до сих пор удивляюсь, что мне это удалось. В общем, я начала читать дневник вчера ночью и наткнулась там на описание этого медальона.

— Значит, это медальон вашей прабабки? — опешил детектив Соммерс. — Но как он мог оказаться на утопленнике? Его что, украли?

— Нет, этот медальон не принадлежал Элайзе. Это был медальон моего прадеда, Родерика Кампа. Он достался Родерику от его деда — тот сделал внуку подарок на свадьбу. Если я правильно поняла то, что писала Элайза — а почерк у нее, поверьте, ужасный, мне даже лупу пришлось купить, — прадед, то есть Родерик Камп, носил его не снимая.

— Так что же, это вашего прадеда мы нашли на дне озера? — озадаченно поинтересовался эксперт.

— Этого не может быть, — почти хором ответили мы с Майлсом. Я замолчала, а Майлс добавил: — Наш прадед сгорел в конюшне. И его похоронили на кладбище в Адамсе.

— Значит, медальон все-таки украли, — настойчиво повторил детектив Соммерс. — А того, кто его украл, скорее всего мы и нашли на дне Тихого.

— Может быть… — растерянно ответила я. — Я прочитала всего лишь несколько страниц из дневника. Возможно, о краже Элайза написала позже…

— Воистину наш утопленник загадочная личность, — вздохнул эксперт. — Да уж, прибавили вам работки местные рыболовы. Одно ясно — надо делать экспертизу.

— Я думаю, новых подробностей мы сейчас не узнаем, — обратился к нам Соммерс, когда эксперт ушел. — А медальон я обязательно вам покажу. Может, у вас, ребята, появится шанс получить свое наследство, — подмигнул нам детектив.

— Все может быть, — улыбнулся Майлс. — Кэролайн, я на машине, — повернулся он ко мне. — Если ты не очень сердита на своего недоверчивого кузена, могу тебя подвезти.

— Спасибо, — кивнула я и, все еще не уверенная в том, что это хорошая идея, добавила: — Я согласна.

Машина моего дорогого кузена очень сильно отличалась от тех, что я привыкла видеть в Рочестере и его предместьях. Женщины у нас предпочитают ездить на вэнах — шести- или семиместных микроавтобусах, преимущественно белого или золотистого цвета, а мужчины — на траках, двухместных грузовичках без верха. Как я уже говорила, у нас довольно много велосипедистов, к которым относится и моя скромная персона.

Поэтому черный «лендровер» с ярко-оранжевой полосой пламени, опоясывавшей всю машину признаться честно, меня несколько удивил.

От Майлса не ускользнуло мое замешательство, и он ехидно хмыкнул:

— Что, привыкла к велосипедам и фермерским грузовичкам, кузина? Они для меня сейчас то же самое, что для тебя мой «лендровер». Диковинка.

Я пожала плечами. Можно подумать, он житель мегаполиса. Однако я ничего не ответила и села рядом с Майлсом на мягкое кожаное сиденье. В салоне пахло женскими духами. И, надо сказать, довольно приторными.

Заметив, что я принюхиваюсь, и истолковав это в пользу своего тщеславия, Майлс произнес:

— Отличный освежитель, верно? Я отдал за него кучу денег и не пожалел. Убивает все запахи, даже табачный дым.

Это мой дорогой кузен заметил вовремя: после такого безумного утра мне ужасно хотелось затянуться сигаретой.

— Убивает дым?! — оживленно кивнула я. — Значит, я могу закурить?

Майлс посмотрел на меня с таким возмущением, словно я предложила размазать по сиденьям яблочное повидло.

— Закурить? Ни в коем случае! Я терпеть не могу табачный дым.

— Но ты же говоришь, что у тебя прекрасный дорогой освежитель? — недоуменно покосилась я на кузена.

— Он для экстремальных ситуаций, — буркнул Майлс и завел мотор.

Я уже пожалела, что поехала с ним. Да, он был милым. Но всего одну минуту — когда просил у меня прощения.