Андреа Йорк - Ложная гордость

Она нервно переминалась с ноги на ногу, пока они ждали на крыльце, чтобы кто-нибудь открыл им дверь. Через несколько мучительно долгих секунд дверь наконец открылась, и худшие опасения Джейн оправдались.

— Какого черта ты здесь делаешь, Шеффилд? — воскликнул Рекс.

Рекс оттолкнул Макса и прошел в дом. Джейн, стоявшая в тени, тоже пошла за ним. Только тогда Макс ее заметил, и его выразительные карие глаза широко раскрылись.

— Джейн?!

— Привет, Макс, — пробормотала она, стараясь не смотреть в его изумленное лицо, и остановилась рядом с Рексом.

— Полагаю, разговор после долгой разлуки можно отложить, — резко проговорил Рекс. — Где мать?

— Наверху, — ответил Макс, не сводя глаз с Джейн. — С вашей сестрой.

— Я повторяю, Шеффилд: какого черта ты сюда заявился?

— Он проявил огромное терпение и понимание… — Все трое быстро обернулись. По лестнице спускалась высокая женщина с худым усталым лицом. — И тебе, Рекс, не подходит такая грубость.

— Мама, я…

— А это кто? — напряженно спросила миссис Стюарт, приближаясь к ним. По ее тону было ясно, что она сочла момент неподходящим для того, чтобы сын приводил к ней в дом незнакомую женщину.

— Джейн — моя приятельница. Мы как раз собирались уходить, когда пришел Джон.

— И ты привез ее сюда… сейчас?!

Джейн было ужасно неловко. Миссис Стюарт смотрела на нее с таким отвращением, словно она — инопланетянка. Макс тоже не спускал с нее глаз, словно впервые в жизни видел настоящую Джейн. И Рекс тоже потерял свое обычное хладнокровие.

— Бога ради, мама, не понимаю, зачем тебе сейчас критиковать мои поступки, сейчас, когда Матти и ее… жених… — тут он презрительно махнул рукой в сторону Макса, — вызвали весь этот переполох. Что я, по-твоему, должен был сделать? Оставить Джейн дожидаться меня неизвестно сколько? Так где моя милая сестрица?

— Пойдем со мной, — пробормотала его мать. — По-моему, твоей… э-э… приятельнице следует остаться здесь. Макс может отвести ее в кабинет и дать что-нибудь выпить.

Рекс кинул на Джейн и Макса внимательный взгляд, а потом сказал:

— Прекрасная мысль.

После этого он быстро повернулся и ушел с матерью наверх.

Где-то хлопнула дверь, и в доме стало странно тихо. Макс разглядывал Джейн, а та пыталась понять, почему же это она чувствует себя так неловко и неуверенно. Она ничего не должна этому человеку — ни объяснений, ни извинений.

— Мы давно не виделись, Джейн, — сказал он наконец, чуть помолчав, и добавил: — И надо сказать, время тебя не тронуло. Ты выглядишь прямо-таки… потрясающе.

Она кинула на него возмущенный взгляд, подумав, а ты, Макс, ничуть не изменился. Ты по-прежнему вероломно обаятелен. И по-прежнему бесстыдно лжешь!

Ее взгляд скользнул по идеально причесанным темно-русым волосам, лицу с классически правильными чертами и обиженно-чувственным ртом, фигуре в элегантном костюме. Когда-то одно его присутствие волновало ее. Теперь же она была уверена, что даже после его поцелуя она останется совершенно спокойной.

— Ты тоже прекрасно выглядишь, — холодно сказала она, хотя на самом деле вовсе не чувствовала себя равнодушной. Ее встревожило выражение лица Рекса, когда он оставил ее с Максом. Неужели он считает, что она до сих пор любит его? Ведь это совершенно не соответствовало действительности.

Глядя на множество закрытых дверей, она спросила:

— Так где же кабинет? Я не прочь выпить.

Его губы изогнулись в многообещающей улыбке:

— И я тоже.

Он прошел по большому вестибюлю, распахнул дверь и сделал шаг назад, жестом приглашая Джейн войти. Она прошла в комнату, быстрым взглядом отметив мужской стиль в обстановке кабинета. Глубокие кожаные кресла, полки из мореного дерева, тяжелый письменный стол с резными ножками. У одной из стен, под рядами солидных фолиантов, была широкая и длинная полка, на которой стоял поднос со всевозможными напитками. Макс подошел к нему, перевернул две чистые рюмки и поднял на нее глаза:

— Что ты выпьешь?

— Не помнишь? — с некоторой долей яда спросила она. Она помнила о нем абсолютно все, будь он проклят!

Его губы изогнулись в чуть виноватой улыбке:

— Обычно ты следовала моему примеру.

— Действительно. Но с тех пор все изменилось. Сейчас у меня есть собственное мнение и собственный взгляд.

— У тебя всегда было собственное мнение, Джейн, — мягко прервал он.

— Но важным было только твое.

Он пожал плечами.

— Я выпью коньяку, — сказала она.

Он налил две рюмки коньяка и подал одну из них ей. Она не стала садиться. Их глаза находились на одном уровне: Макс был не очень высок, а Джейн надела туфли на высоких каблуках.

— За старых друзей, — прошептал он, поднося рюмку к губам. При этом он не сводил с нее глаз.

Она выпила, но когда отняла рюмку от губ, на них осталась горьковатая улыбка:

— Мы никогда ими не будем, Макс.

— О? — Он повернулся и устроился на краешке стола. — Садись, Джейн. Мне неловко, что ты стоишь.

Она ответила ему холодным взглядом и села на ближайший стул.

— Тебе никогда не бывает неловко, Макс, — сухо отозвалась она.

— Сарказм, Джейн?

— Истина.

— Ты всегда склонна была считать все либо белым, либо черным, Джейн. Не находишь, что такое отношение ужасно обедняет жизнь?

— Я уже не такая категоричная, Макс. Я узнала на своих ошибках, что иногда вещи бывают серыми.

Он вздохнул:

— Какая жалость, что ты этого не понимала два года назад.

— Ты считаешь, что тогда я приняла бы предложение оставаться твоей любовницей, даже после того, как ты мило уведомил меня, что о женитьбе не может быть и речи?

— Почему бы и нет? Может быть, я в конце концов и передумал бы. Достаточно только взглянуть на тебя сейчас. Ты такая уверенная в себе, такая искушенная и светская. И встречаешься с одним из самых выгодных женихов Сиднея. Ничего похожего на маленькую мышку-студенточку, которую я когда-то знал.

Ее смех зазвучал пронзительно и жестко.

— Знал?! Что за беспомощное слово. Не слишком хорошо отражает наши тогдашние отношения. — Она встала и подошла к нему. — Четыре года, Макс. Четыре года моей жизни были отданы исключительно тебе. Четыре года я была настоящей женой, но не имела никаких прав. Для меня это было огромным отступлением от принципов, Макс, но ты был невероятно красноречив. Я уступила тебе только потому, что считала, будто ты меня любишь и честно намерен на мне жениться, как только устроишь свою карьеру. Ты лгал мне, Макс. Ты лгал мне и пользовался мною. Ты брал — и ничего не давал взамен!

— Неужели? Насколько я помню, ты получала от меня не так уж и мало?

Улыбка его получилась циничной.

— Как это на тебя похоже — быть гадким! Ты ни о чем, кроме секса, никогда не думал?