Марта Поттерс - Запретный плод

— Спокойной ночи, малышка! — крикнул ей вслед Джейк.

Он уже заметил, что каждый раз, как только речь заходит о Соле, Кэрол впадает в панику. Что все это может значить? Джейк недоуменно пожал плечами.

Однако не это вызывало у него сейчас серьезное беспокойство: Джейка прежде всего тревожила та легкость, с которой он поддался искушению и поцеловал Кэрол. Его поразило, что эта женщина все еще имеет над ним безграничную власть.

Когда Элен ушла в свою спальню, Кэрол почувствовала облегчение. Она не хотела, чтобы Джейк знал о непростых отношениях в ее семье. Это навело бы его на мысль о том, что Сол — не родной отец Элен, а дальше до разгадки тайны рождения девочки оставался лишь шаг.

Кэрол спрашивала себя, почему во что бы то ни стало стремится сохранить эту тайну. Ответ на этот вопрос всегда причинял Кэрол боль: ею двигали чувства вины и стыда. Она была виновата перед Элен в том, что девочке в раннем детстве пришлось претерпеть столько обид от человека, который считался ее отцом. Она стыдилась того, что позволила Солу обмануть ее и стала послушной игрушкой в его руках. Лишив ее собственной воли, он делал с ней, что хотел. Я буду до конца своих дней жалеть о том, что вышла замуж за Уоллеса, не раз говорила себе Кэрол. Однако ничего уже нельзя было изменить в жизни, и главную свою задачу Кэрол теперь видела в том, чтобы уберечь Элен от новых потрясений и невзгод, обеспечить ей счастливое беззаботное детство.

Джейк отправился наверх проведать отца. Оставшись одна, Кэрол вскипятила молоко для Элен и добавила в него ложку шоколадного порошка. Она всегда давала дочери на ночь этот напиток.

Размешивая шоколад в горячем молоке, Кэрол думала о своих запутанных отношениях с Джейком. В том, что произошло между ними полчаса назад, она винила только себя. Кэрол вспыхнула от смущения, вспомнив, с какой страстью отвечала на его поцелуй. Только в его объятиях она испытывала настоящее, ни с чем не сравнимое блаженство, только Джейк, как ни один другой мужчина, способен был доставить ей физическое наслаждение.

Но влечение и любовь — далеко не одно и то же. Став старше, опытнее и мудрее, Кэрол хорошо усвоила эту простую истину. Ее сердце навсегда закрыто для Джейка — так она думала. Он мог владеть ее телом, но над душой ее был не властен. Слишком горька оказалась нанесенная им обида.

Девять лет назад наивная и доверчивая Кэрол плохо разбиралась в искусстве любви. У нее был небольшой опыт интимного общения с двумя-тремя друзьями юности, ее сверстниками, такими же неумелыми в любовной игре, как и она. Увлечения Кэрол быстро проходили, и она без сожаления расставалась с очередным возлюбленным. Когда же Кэрол начала учиться на курсах подготовки младшего медицинского персонала, у нее просто не оставалось времени на парней. Кэрол очень серьезно относилась к учебе.

Ее не смущало то, что у нее уже несколько лет нет друга. Она совершенно равнодушно относилась к сексу, поскольку никому так и не удалось разбудить в ней женщину. Если мужчина пытался поближе познакомиться с ней или даже начинал ухаживать, Кэрол сразу же недвусмысленно давала понять, что в ближайшее время не намерена обзаводиться любовником. Все разговоры о том, какое наслаждение приносит женщине физическая близость с мужчиной, казались ей глупыми выдумками. Кэрол, как и всякая девушка, мечтала о большой настоящей любви, и секс не привлекал ее.

Кэрол познакомилась с Солом в Бостоне в отделении скорой медицинской помощи больницы, в которой тогда работала. Он сопровождал своего напарника, у которого был перелом ключицы и вывих плеча. Когда Сол пригласил Кэрол на чашку кофе, та неожиданно для себя согласилась. Скорее всего причина ее уступчивости заключалась в том, что Сол был одет в форму ФБР — такую же, какую в то время носил Джейк.

Они очень приятно провели вечер. Проводив Кэрол до дома, Сол поцеловал ее у ворот на прощание. Это был дружеский поцелуй.

Через несколько дней Сол снова позвонил и предложил сходить в кегельбан. Кэрол приняла приглашение. Но, когда он в третий раз выразил желание провести с ней время, Кэрол решительно заявила, что очень занята.

Неделю спустя в коридоре больницы она неожиданно столкнулась с Джейком, который бесцельно ходил из угла в угол. Находившийся на грани отчаяния, он не сразу узнал ее. Кэрол напомнила ему свое имя и заметила, что Джейк обрадовался, встретив здесь хоть кого-то из знакомых. Когда он сообщил ей о смерти своей матери, у Кэрол сжалось сердце. В эту минуту она просто не могла уйти, оставив Джейка один на один с его горем.

Он не стал возражать, когда Кэрол заявила, что ему необходимо выпить чашку кофе и что-нибудь съесть. Но, поскольку кафетерий находился слишком далеко — в другом конце здания, она пригласила Джейка к себе, в свою маленькую служебную квартиру, находившуюся совсем рядом с хирургическим отделением.

Пока они спускались по лестнице и пересекали двор, Джейк упорно молчал, но, оказавшись в уютной гостиной Кэрол, начал расспрашивать ее о том, как ей живется, нравится ли ей в Бостоне, устает ли она на работе. Затем разговор зашел о Гленвилле и общих знакомых. Вскоре, однако, и эта тема была исчерпана.

Когда Джейк встал, чтобы проститься и уйти, Кэрол еще раз выразила ему соболезнования. Он поблагодарил ее за кофе, за сердечность, доброту и отзывчивость к чужой боли, и Кэрол, растрогавшись, погладила его по щеке. Джейк поймал ее руку, крепко сжал и, испытывая глубокую признательность, поцеловал на прощание.

Это было сделано в порыве дружеских чувств. Но, как только их губы слились, все переменилось. Обоих поглотила страсть, заставившая забыть обо всем на свете…

Где-то наверху хлопнула дверь, и этот звук вывел Кэрол из задумчивости. Она дотронулась до чашки и покачала головой: напиток уже остыл. Кэрол совсем утратила чувство времени, предавшись воспоминаниям о давно минувших событиях. Она вновь вылила содержимое чашки в кастрюлю и поставила ее на плиту.

В ту ночь Джейк владел не только ее телом, душа Кэрол тоже принадлежала ему. Всем своим существом она отвечала ему на каждый поцелуй, на каждое прикосновение, на каждую ласку.

Но оказалось, что она и ее любовь ничего не значили для Джейка. Он ушел, даже не простившись. Никто никогда не относился к Кэрол с таким пренебрежением.

Налив подогретый шоколад в чашку, Кэрол поднялась в комнату Элен. Девочка, переодевшись в пижаму, сидела на постели.

— А кекс? — спросила Элен, когда Кэрол поставила чашку на столик у кровати.

— А этого разве мало? — вопросом на вопрос ответила мать, доставая из-под подушки завернутый в салфетку большой кусок кекса, припрятанный девочкой. — Сладкоежка.