Дара Сэвидж - Синица в руках

— Ты же знаешь, что можешь заняться тем, что тебе по душе и по силам, — повторил дед, наверное, уже в сотый раз. — Я всегда хотел только одного — чтобы ты была счастлива.

— Спасибо тебе, родной, — ответила Анет и, напевая, стала помогать брату мыть посуду.

Время приближалось к полудню, а Стэн по-прежнему не звонил. Анет занялась приготовлением обеда. Как всегда, пообедали втроем. Затем позвонила Шерон, и они проговорили минут сорок… Это была очень личная, задушевная беседа двух женщин. Договорились пообедать вместе в доме Салливанов на следующей неделе. Повесив трубку, Анет еще больше утвердилась в мысли о том, что, во-первых, готова к помолвке со Стэном и, во-вторых, что его сестра будет самой близкой ее подругой. Оставалось немного времени до работы, и можно было спокойно посидеть в кабинете и распланировать свои дальнейшие действия.

Подошло время собираться на дежурство, а Стэн все еще не объявился. Анет нашла его номер в справочной книге и позвонила, но телефон был постоянно занят. В два часа она начала уже терять контроль над собой. В два пятнадцать решила, что больше нет смысла слоняться по дому в ожидании звонка, и отправилась в больницу. Когда приехала на работу, у нее дрожали руки от слабости.

Олдерсон по воскресеньям не работал, и можно было радоваться хотя бы этому. Анет отнесла в администрацию больницы заявление об уходе, сходила в аптечный киоск купить деду лекарство, затем спустилась в раздевалку для врачей, убрала сумочку в свой шкаф и приступила к работе.

Проработав несколько долгих, напряженных часов, она устроила себе небольшой перерыв — пошла в ординаторскую выпить кофе и провести десяток драгоценных минут отдыха. Войдя в комнату, остановилась у двери. На столе, стоявшем в центре ординаторской, лежали три длинные, узкие коробки, перевязанные розовой лентой. Анет медленно приблизилась к столу, увидела на коробках конверт со своим именем и открыла его. Внутри находилась красочная открытка. На обратной стороне было написано: «Сижу на телефоне по очень важному делу, оторваться никак не могу. Расстроен, очень скучаю, люблю. Стэн».

В коробках оказалось три дюжины великолепных красных роз. От них шел необыкновенный запах, который быстро распространился по всей комнате. Анет поднесла огромный букет к лицу и долго вдыхала чудесный аромат цветов. Затем убрала открытку в карман халата и попросила дежурную медсестру принести какой-нибудь сосуд с водой для роз.

Анет возвращалась в приемный покой, окрыленная вниманием любимого человека.

— Ну, как я выгляжу? — Анет почти уткнулась носом в свое отражение в зеркале ванной, внимательно разглядывала лицо, проверяя, ровно ли лежит косметика. Макияж был безукоризненным. Легким движением кисточки она провела по векам голубоватой тенью, и ее глаза засверкали, как два больших аквамарина. Под конец придала естественный блеск слегка подкрашенным губам.

— Ты выглядишь потрясающе, — бросив на сестру оценивающий взгляд, сказал Энди. Он стоял, оперевшись спиной о косяк двери ванной и скрестив на груди свои худые мальчишеские руки. — Важное свидание?

Анет взлохматила рыжевато-коричневые пряди, посмотрела в зеркало на белые ровные зубки и улыбнулась. Зачем притворяться и скрывать что-то от бесхитростного братишки.

— Угадал.

Был ранний вечер вторника. Через несколько минут за ней заедет Стэн и повезет ее в родительский ресторан ужинать. Они не виделись после бурного свидания в субботу у нее дома. В эти дни она была сильно занята в больнице, дорабатывая положенные две недели перед увольнением. Но они дважды говорили по телефону — в понедельник и сегодня, в первой половине дня. Беседы их длились долго, отличались теплотой и сердечностью, и Анет ощущала все большую тягу к Мэнсфилду. Прощаясь с ней, он говорил, что любит ее, и так хотелось посмотреть ему в глаза, чтобы убедиться, что это правда.

— Вижу по твоему лицу, что Стэн тебе очень нравится, — констатировал Энди.

Анет расправила складку на юбке короткого красного платья, бросила взгляд на туфельки такого же цвета и, повернувшись от зеркала, посмотрела на брата. Что сказать ему? С того памятного субботнего вечера Стэн больше не затрагивал тему женитьбы. Придерживаясь своего обещания, он давал время подумать о его предложении руки и сердца. Так что к какому-то обоюдному решению они еще не пришли. Не исключено, что отношения между ними пойдут совсем не так, как они наметили, и им придется расстаться, а это будет большим ударом для Энди, который уже начал привязываться к ее новому другу. Во всяком случае, для него это станет несравнимо большей потерей, чем разрыв с Патриком.

Учитывая это, Анет не хотела понапрасну обнадеживать брата. Но и лгать она тоже не желала, поэтому ответила просто и коротко:

— Да.

Глаза мальчишки радостно заблестели, на лице появилась довольная улыбка.

— Вот здорово, — сказал он. — Ты тоже очень нравишься ему. Стэн много расспрашивал о тебе, когда мы ходили с ним гулять. Вы с ним хорошо бы смотрелись вместе.

Анет просияла: а она-то боялась сказать лишнее слово, чтобы зря не обнадеживать брата! Все это время он сам строил великие планы в отношении ее замужества.

— О, мой дорогой. Я… я думаю, нам не следует торопить события.

Энди схватил с кровати дамскую сумочку и вручил ее сестре.

— Да, я понимаю. — Он помолчал немного и произнес застенчиво: — Мне кажется, что деду он тоже понравился. Просто наш старик волнуется за нас, ты же понимаешь.

— Мы все должны быть осторожными, милый.

Через пятнадцать минут Анет, услышав звонок, открыла дверь, и, когда увидела Стэна, стоявшего на пороге, все, о чем она только что говорила с братом, тут же вылетело из головы. От одного лишь взгляда на любимого человека у нее перехватило дыхание.

Он был одет в сшитый на заказ строгий темно-синий костюм, кремовую рубашку и темный галстук. Светлые волосы были красиво уложены. Всем своим видом он излучал мужественность и элегантность и совсем не походил на игривого, насмешливого человека, каким казался до сих пор. Анет снова почувствовала неуверенность в своем будущем. Мэнсфилд слишком многолик для ее понимания. Этот мужчина преодолел трудный и долгий путь, прежде чем пришел к согласию с самим собой, и она подумала, что ей потребуется целая жизнь, чтобы как следует изучить его.

Стэн окинул ее фигурку оценивающим взглядом. Карие глаза его вспыхнули, резкие черты лица смягчились, а вся строгая элегантность вдруг превратилась в то, чем она и была на самом деле, — во внешнюю оболочку. Мэнсфилд не произнес ни единого слова, но ему каким-то образом удалось сбросить с себя светский лоск и обнажить то, что было спрятано под этой мишурой.