Кэтти Уильямс - Будущее в наших руках

Энтони пожал плечами, словно хотел сказать, что он вообще мало об этом думал и в любом случае ему есть о чем подумать, кроме подобной ерунды.

— Я знал, что это не будет похоже на логово разврата.

— А на все остальное тебе было просто наплевать. — Она взглянула на него и вдруг почувствовала энергию, исходящую от него, странную, неистощимую и зачаровывающую энергию, которая и привлекала и раздражала в одно и то же время.

Она почувствовала жгучее желание встряхнуть Энтони, заставить его увидеть, что он упускает возможность наладить отношения с сыном, что, если он не будет осторожен, эта возможность ускользнет от него навсегда. Марк все еще был в том возрасте, когда родительское благословение играет немалое значение. Через несколько лет ему уже будет все равно, и тогда дистанция между ними станет непреодолимой.

Впрочем, разве это имеет значение? — подумала она. Что ей за дело до того, ладит он со своим сыном или нет? И с удивлением поняла, что ей это небезразлично.

— Столовая находится где-то здесь, если я правильно понял усатую леди, — сообщил Энтони, обойдя неприятную тему.

Они зашли в большую комнату, полную народа. У одной стены была расположена стойка бара, вокруг которого крутилось с десяток студентов. Рядом с баром была дверь, сквозь которую виднелись столы и стулья, поставленные в ряд; там, скорее всего, подавали горячую пищу.

Джессика бегло окинула взглядом зал и наконец нашла то, что искала. Дернув Энтони за локоть, она указала ему на маленькую группу молодых людей за столом. Люси и Марк сидели к ним спиной.

Она почувствовала внезапный прилив теплоты к дочери и спросила, заметно волнуясь:

— Думаешь, нам стоит обнаружить свое присутствие?

— Думаю, стоит, раз уж мы здесь.

— Судя по голосу, тебе не очень хочется, — заметила Джессика резко.

— Ты приписываешь мне свои собственные чувства, — ответил он мягко, и она нахмурилась.

— Можешь не идти со мной, — сказала она сухо, слегка покраснев. — Ведь у тебя нет претензий к Марку, а Люси — это уж моя забота.

Он отрицательно покачал головой.

— Пойдем, — Энтони взял Джессику за локоть.

Они прошли по залу, не привлекая ничьего внимания, только изредка студенты бросали на них любопытные взгляды.

Оказавшись у стола, за которым сидела дочь, Джессика радостно воскликнула:

— Люси!

Люси обернулась, и Джессика изо всех сил старалась удержать улыбку на лице, наблюдая, как щеки дочери медленно заливаются краской.

— Мама! — охнула она в замешательстве, затем, понизив голос, спросила: — Что ты здесь делаешь?

— Просто проезжала мимо, дай, думаю, загляну, — сострила Джессика, но ее слова не вызвали у дочери ответной улыбки. Марк, заметила она краем глаза, поприветствовал отца без особого энтузиазма и, казалось, был так же обескуражен его приездом, как и Люси — приездом матери.

— Пожалуйста, не устраивай сцен, — прошипела Люси, украдкой озираясь, словно боясь быть узнанной. Это казалось Джессике странным, так как они были в чужой стране.

— Я и не собиралась!

— И, пожалуйста, не могла бы ты говорить потише? — Люси схватила Джессику за руку и отчаянно прошептала: — Думаю, нам нужно выбираться отсюда. Здесь слишком людно для того, чтобы говорить.

— Да я не собираюсь позорить тут тебя перед всеми, Люси, — сказала Джессика обиженно. — Я хочу сказать, что не собираюсь кричать или жестикулировать слишком сильно и не буду показывать стриптиз на одном из этих пластмассовых столиков.

Краем глаза она заметила, что Энтони с трудом сдержал улыбку, и почувствовала внезапно, что между ними есть некое взаимопонимание, некая близость, не поддающаяся описанию.

— Мама! Все смотрят!

— Кто?

— Они подумают…

— Что же они подумают? — спросила Джессика удивленно.

— Возможно, нам всем лучше выйти на свежий воздух, — сказал Энтони заговорщическим тоном, отчего Люси еще больше нахмурилась.

— Я действительно предпочла бы остаться наедине с мамой, мистер Ньюман, — сказала она так высокомерно, что это заставило его замолчать на время.

— Да. — Джессика взглянула на него быстро, и они прекрасно поняли друг друга без слов, что, впрочем, не доставило ему большого удовольствия. — Тебе лучше остаться с Марком. Может быть… — она вопросительно взглянула на Марка, — ты покажешь папе, где работаешь… Он сказал мне в самолете, что хотел бы больше знать о том, чем ты занимаешься… Правда…

— Он так сказал? Ха!

Энтони засунул руки в карманы и с усердием разглядывал кончики своих ботинок. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что оно выражает.

Дешевый трюк с ее стороны, но Марк нуждался в отце, сознавал он это или нет, и к тому же было глупо не использовать возможность помирить отца с сыном.

Выходя из столовой, Люси крепко держала мать за руку, словно боялась, что та выкинет что-нибудь возмутительное.

— Честно говоря, мне очень хочется пить, — сказала Джессика, когда они очутились на улице.

— У меня есть чайник в комнате. Мам, что ты, в конце концов, делаешь здесь?

— А ты думала, я просто плечами пожму, прочтя твою записку?

— Я же написала, что позвоню!

— Я чуть с ума не сошла, Люси. Ты хоть представляешь себе, как безответственно ты поступила, вот так взяв и исчезнув, не сказав мне ни слова?

— Пожалуйста, не начинай читать мне мораль, мама, — попросила Люси несчастным голосом. — Я бы сказала тебе, но ты ведь могла меня в спальне запереть!

— Не смеши меня! Давай пойдем сядем куда-нибудь под дерево и поговорим, — предложила Джессика.

— Только если ты пообещаешь не орать на меня.

— Я никогда не ору!

— Хорошо, тогда назовем это — говорить таким голосом.

— Каким голосом?

— Таким, которым можно было говорить, когда мне было пять и меня нужно было наказать.

— Я бы просто хотела, чтобы ты предупредила меня о своих планах, — сказала Джессика со вздохом и уселась в тени дерева, поджав ноги.

— Я бы сказала. — Люси села рядом. — Я пыталась. Ты не можешь понять. Я действительно хотела приехать сюда. Не потому, что хотела развлечься, а потому, что мне нужно было почувствовать себя свободной.

— Хочешь сказать, что я подавляю тебя? — Что-то в душе Джессики перевернулось. Вот так Люси и уйдет от нее? Так, шаг за шагом, будет отдаляться от нее?

Люси покраснела, но не стала этого отрицать.

— Я просто пытаюсь… — Джессика удивленно поняла, что ее голос звучит жалко.

— Я знаю, — быстро вставила Люси.

— Но ты права. Абсолютно права. Ты больше не ребенок. — Она погладила дочь по волосам и подумала, как хорошо просто быть рядом, безо всех этих постоянных споров и выяснений отношений. — Конечно, ты всегда будешь моим ребенком, но скоро тебе уже можно будет голосовать, водить машину…