Линдсей Армстронг - Строптивая жена

Воцарилась зловещая тишина, затем Фрейзер сказал:

— Продолжайте.

— Я не подхожу под это описание.

— Вы интеллигентная и обаятельная, — с улыбкой заметил он.

— Только когда мне хочется такой быть. Я не такая уж благоразумная, какой должна быть хозяйка, я не люблю заниматься домом постоянно, хотя иногда бывают порывы. И войти в империю Росс я не стремлюсь, и вообще…

— Роза, — он жестом остановил ее, едва сдерживая смех, — избавьте меня от дальнейших подробностей.

— Могу я хотя бы договорить?.. Все равно скажу. Я считаю, любовь к вам может принести много страданий. Не думаю, чтобы с вами было легко жить, это все равно что биться головой о кирпичную стену. — Роза немного помолчала, а потом добавила: — Многие женщины хотели бы заполучить вас и ваши миллионы, хотя это и цинично.

Фрейзер прищурился и произнес:

— Вы считаете, что изучили меня достаточно хорошо, Роза?

Она развела руками.

— Извините. У меня сложилось такое впечатление.

— А вы уверены, что оно сложилось не благодаря вашему живому воображению?

— Я основываюсь на фактах: вы сказали, будто не собирались развалить мой бизнес, это была лишь игра. Так мог поступить только мужчина, которому женщины до смерти надоели. А у меня нет ни времени, ни желания флиртовать с вами.

— Так что же вы предлагаете? Поцеловаться и разойтись? — медленно проговорил он.

— Нет, чисто деловые взаимоотношения, Фрейзер, — ответила она.

— И вы думаете, это возможно? — он улыбнулся. — Что же вы сидели в темноте, такая несчастная и одинокая, когда я вошел? Или…

Роза встала и нетвердой походкой направилась к своей трости.

ѕ Я…

— Нет, ответьте мне, Роза, — грубо прервал он ее. — Так или нет?

— Да, бывают моменты, когда мне не по себе, но это не имеет никакого отношения к вам, — резко заявила она.

Фрейзер встал и отобрал у нее трость.

— Вы пытаетесь убедить меня в том, что женщина, на которой я женюсь, не сможет любить меня?

Роза молчала.

— Расскажите мне о нем, — скомандовал Фрейзер и сел в кресло, усадив Розу к себе на колени. — И не пытайтесь бороться и вырываться, — добавил он. — Вы попросту теряете время.

Роза затихла, тяжело дыша, и перестала сопротивляться.

— Вот в такие моменты вы похожи на пирата, — горько сказала она.

Легкая улыбка тронула губы Фрейзера.

— Вы способны спровоцировать такое поведение у любого мужчины. Но не будем отклоняться от темы. Вы были достаточно откровенны, строя различные предположения обо мне, но теперь я собираюсь до конца узнать вашу историю. Сколько вам было лет, когда вас постигла эта любовная катастрофа?

Роза молча смотрела на него, пока он не сказал угрожающе:

— Роза…

— Хорошо. Двадцать один.

— И как долго продолжался ваш роман?

— Шесть месяцев.

— Как вы познакомились?

Она тяжело вздохнула.

— Я занималась внутренней отделкой его яхты. Вы не знаете, но я с этого начинала.

— Продолжайте.

— Ему было тридцать. Мы влюбились друг в друга. Я думала, он по-настоящему любит меня. Он учил меня управлять яхтой, казалось, у нас общие интересы. Мне всегда хотелось путешествовать, ему тоже.

— Отсюда Занзибар?

— Да, — она нахмурилась, — это было своего рода путешествие. В то же время тогда и пошла полоса размолвок. Там он предложил мне выйти за него замуж. Это было прекрасной лунной ночью в местечке Лала-Салама, переводится с местного как «мирно спящий». Прекрасные пляжи, рифы, пальмы. Я согласилась. Тогда он сказал, — она замялась, — что, как только мы вернемся, я должна оставить свою работу и посвятить себя ему.

— Но вместо этого вы вернулись к реальности?

— Да. Хотя мне и следовало ожидать именно этого. Он никогда не относился серьезно к моей работе, в отличие от своей собственной.

— А кто он?

— Врач. Из очень состоятельного семейства. С довольно консервативными взглядами. И его мать, и жена его брата — домохозяйки, только и заботятся что о детях и своих мужьях.

— Вы мне рассказываете о Саймоне Харрисе, не так ли?

Роза удивленно взглянула на него:

— Вы его знаете?

— Да. Я знаком с этой семьей. Вам действительно не повезло, — с сожалением произнес он. — Все они известны своим упрямством и старомодными манерами.

Роза всхлипнула.

— Так, значит, вы отказались? — продолжил свой допрос Фрейзер.

— Я пыталась поговорить с ним, убедить. Сказала ему, что моя работа не станет препятствием между нами, что я очень люблю его, но не смогу просто торчать дома и рисовать акварели. Объяснила, что… А, ладно. — Она заерзала у него на коленях.

— Да уж рассказывайте.

— Ну… все закончилось упреками в мой адрес: как можно сделать успешную карьеру, занимаясь перетяжкой старых стульев, вот его работа — настоящее, нужное людям дело, и ему нужна моя горячая поддержка. В конце концов, у него достаточно денег, чтобы содержать нас обоих, и… — Роза умолкла, вздохнула и продолжила: — Он был… то есть он… замечательный врач, и возможно, это я была идиоткой.

Фрейзер протянул руку и поправил непокорную прядь ее густых рыжих волос.

— Вам было только двадцать один год.

— А сейчас мне уже двадцать пять, — печально констатировала она.

— Да, но вы заметно преуспели! Подумайте об этом.

Роза хрипло рассмеялась.

— В самом деле. — И снова всхлипнула.

— Вот, возьмите. — Росс вытащил из кармана носовой платок и вручил его Розе. — Вы благоразумней его. И сделали правильный выбор.

— Спасибо. — Она вытерла слезы и высморкалась.

— И с тех пор вы ни с кем не встречались?

— Нет. Вы, должно быть, заметили, мне тяжело было пережить это.

— Да, — согласился он.

— Но вернемся к началу: у нас с вами ничего не получится.

Фрейзер помолчал.

— Почему вы не отвечаете?

— Вы хотите, чтобы я поспорил с вами, Роза? — Он погладил ее волосы.

Она вздрогнула.

— Конечно, нет. Просто поймите. Вы мне нравитесь — когда я вас не ненавижу. Не знаю, есть ли в этом здравый смысл? Возможно, нет, но…

Он весело рассмеялся.

— Для вас есть — это точно. Ладно, принимаю свое поражение.

— Благодарю, — пробормотала Роза, не делая ни малейшей попытки подняться. Она вдруг поняла, что меньше всего на свете хотела бы быть благодарной ему. Она чувствовала себя грустно и одиноко, как и до прихода Фрейзера. Что же она почувствует, когда он уйдет?

— Роза… — Он взял ее лицо в свои ладони и повернул к себе.

— Я… я… — промямлила она, — я не знаю, что со мной.

— Возможно, я смогу объяснить вам, — тихо произнес он, заметив ее смущение и нерешительность. — Пытаясь убедить и себя, и меня в том, что между нами ничего серьезного не может быть, вы упустили одну деталь. Мы определенно нравимся друг другу.

— Я… вы правы, — едва слышно сказала она. — Не знаю, что делать.