Хелен Брукс - Сказка только начинается

— Как ни странно, мне это совсем не нравится, — ледяным тоном ответил Хадсон. — Анни, ты выглядишь мягкой и нежной. Неужели твоя женственность — только маска, под которой скрывается холодная, черствая натура?

— Да, я такая. — Поверит ли он? Только бы поверил!

— И ты решила пожертвовать всем, что нас связывает, даже не спросив моего мнения?

— Да, — прошептала Марианна, прижав руки к груди. Сердце ее разрывалось от боли.

— А, к черту все!

Он вскочил и исчез в ванной, громко хлопнув дверью.

Благодаря другу Хассана, который с удовольствием одолжил им свой самолет, Хадсон и Марианна вернулись в Танжер еще до полудня.

Сердце Марианны рвалось на куски, и тем мучительней была боль, что ее приходилось скрывать. Она двигалась, ела, пила, разговаривала, умудрялась даже улыбаться, в то время как внутри у нее все обливалось кровью.

Что чувствует Хадсон, она не знала. Утром, едва он вышел из ванной, Марианна, схватив одежду в охапку, проскользнула туда и не выходила, пока не убедилась, что готова встретиться с ним лицом к лицу.

Она ждала. Марианна и сама не знала, чего ждала. Но, во всяком случае, не ожидала снова увидеть перед собой холодного и вежливого незнакомца. Он беспрекословно согласился изменить свои планы, сам заказал ей билет на рейс до Лондона, позаботился обо всех удобствах, вызвал такси из Танжерского аэропорта до отеля. О чем он думает, невозможно было даже догадаться. Железная выдержка, столько раз выручавшая Хадсона в зале суда, не подвела его и на этот раз.

— Можно мне узнать твой лондонский адрес? — вежливо и бесстрастно спросил он по дороге в отель. Таким голосом обычно просят передать солонку где-нибудь на чопорном светском приеме.

Видимое равнодушие Хадсона помогло Марианне собраться с силами и ответить:

— Думаю, лучше не надо.

— Как хочешь.

Такси остановилось напротив отеля. Марианна вышла из машины; горячий душный воздух обжег ей легкие, и она впервые почувствовала, как тоскует по английским туманам. Во Франции, где она встретилась с Хадсоном, было жарко; жарко и сейчас. Может быть, холод и промозглая английская сырость принесут отдых ее измученному сердцу?

— Ты улетаешь в шесть вечера, а сейчас… — он взглянул на золотые наручные часы, — еще нет двух. Хочешь, я закажу легкий ленч?

— Нет-нет, спасибо, я не голодна, — быстро ответила Марианна. Если они не расстанутся немедленно, она сотворит что-нибудь такое, о чем будет жалеть всю жизнь. — Я… большое спасибо за экскурсию. — Неестественно прямая и бледная, она протянула ему дрожащую руку. — Это было очень мило с твоей стороны.

— Мило? — Взяв протянутую руку, он начал массировать ее запястье сильными длинными пальцами. — Нет, не думаю. — Говоря это, он ввел ее в холл. — Я держался как эгоист, манипулировал тобой, и ничего «милого» в моем поведении не было.

Марианна споткнулась и подняла глаза к его каменному лицу.

— Хадсон…

— Такси приедет через час, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Если хочешь освежиться и отдохнуть, можешь воспользоваться моим номером. Я подожду в кафе. Прощай, Анни.

— Прощай? — Вот и наступил давно ожидаемый миг расставания — и Марианна поняла, что не может этого вынести. — Но разве мы больше не увидимся? А твой ключ?.. — Она взглянула на ключ, который вложил ей в руку Хадсон.

— Оставь у портье. — Быстро и холодно он поцеловал ее в лоб и, выпрямившись, произнес с улыбкой: — Кто знает, может быть, встретимся еще через два года?

А затем он пошел прочь, легко и быстро, ни разу не оглянувшись назад, и унес с собой ее сердце.

Такси приехало за ней в три часа. До этого Марианна поднялась в роскошно-безликий номер Хадсона и долго стояла под прохладным душем; нежные струйки воды, сбегавшие по ее лицу, сливались с горячими солеными слезами.

Однако слезы не облегчили ее горя; глаза давно высохли, но в горле по-прежнему стоял тугой ком, а голова раскалывалась от боли. Спустившись в холл, она не смогла совладать с собой и огляделась в поисках Хадсона. Но, кроме хорошенькой девушки-портье и смуглого таксиста с белозубой улыбкой, в холле не было ни души. Никаких следов высокого темноволосого мужчины с глазами цвета штормового моря. Все кончено — Хадсон избавился от нее раз и навсегда.

По пути в аэропорт она невидящими глазами смотрела в окно на залитое солнцем шоссе и размышляла о том, сумеет ли дожить до конца дня. О завтрашнем дне ей не хотелось и думать. Она вошла в здание аэропорта — и сразу увидела его.

— Хадсон!

Взгляды их встретились. На миг оборона Марианны рухнула, и Хадсон прочел в огромных зеленых глазах все ее чувства; но уже в следующую секунду она овладела собой.

— Что ты здесь делаешь? — Она глубоко вздохнула, но это не помогло; голос ей не повиновался. — Мы ведь уже попрощались.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Прежде чем она сообразила, что происходит, он уже взял из ее безвольных рук чемоданы, отвел ее в угол и усадил на жесткую пластиковую скамью.

— Но мне пора.

— Времени у тебя достаточно. — Он резко отмел ее слабый протест. — Это не долгий разговор.

— Но я думала… В отеле ты сказал…

И тут она сообразила. Еще одна хитрость. Новый тактический ход. Он использовал профессиональный прием, чтобы застать ее врасплох, — и почти преуспел в этом. И все же Марианна не могла сердиться. Она знала, что причиной всему — любовь. Он борется за ее сердце, борется агрессивно и безжалостно, потому что иначе не умеет. И никогда не узнает, что она сама желает ему победы.

— Ты не хочешь меня слушать, но я все равно скажу, — ровным голосом продолжал он. — Я не понимаю, почему ты бросила меня в тот раз и почему уезжаешь теперь; но знай, я никогда, ни на минуту, ни на секунду не переставал тебя любить. — Он глубоко вздохнул. — Одно время я думал, что ты лгала мне, что тебе наплевать на мои чувства, теперь знаю, что это не так. Тебе не все равно. Совсем не все равно, черт возьми!

— Хадсон, этот разговор ничего нам не даст! — Марианна хотела встать, но Хадсон схватил ее за руку с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли.

— Мне — даст, — мрачно ответил он. — Анни, у меня никогда не было никого, кроме тебя. Разумеется, в прошлом у меня, как и у любого мужчины, найдется несколько связей — но ни одна из них не захватила меня целиком. Я не верил… — он глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее, — не мог представить, что способен так безрассудно и безоглядно влюбиться. — Он нежно погладил ее по щеке. — Я, Хадсон де Санс, хитроумный и циничный скептик, влюбился как мальчишка! Я готов был дежурить у тебя под окном и распевать серенады, готов был на любое безумство, чтобы поразить тебя. А потом ты ушла. — Он медленно покачал головой, и глаза его потемнели, словно море перед грозой.