Барбара Делински - Бриллиант

Элизабет. Бедная маленькая Элизабет! Мысль о ее трагических обстоятельствах вызвала у Сары озноб, который она постаралась подавить, снова забравшись под одеяло, как только оказалась в своей комнате. Джеффри занял свой пост у окна, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Он казался еще более скованным, чем раньше.

— Мне очень жаль, Джефф. — Сара еще раз осторожно выразила свое соболезнование, других слов она не находила. Ей хотелось задать ему так много вопросов! Но она сдерживала себя, сидя на кровати, прижав колени к груди и уткнувшись в них ртом.

— У нее есть я, — повторил Джеффри.

Эти слова эхом отозвались в сознании Сары.

Его искренняя любовь к ребенку была очевидна. Даже в потоке противоречивых чувств, вызванных трагическим открытием, от внимания Сары не ускользнуло, какая нежность сквозила в его взгляде, когда Джеффри взял девочку на руки, в его ласковом обещании зайти позднее, сказанном, когда он положил ее обратно в кроватку.

Из Джеффри получился бы прекрасный отец, теперь она это ясно поняла. Был ли он таким всегда или стал мягче за последние восемь лет? В тот краткий период, когда они были женаты, он никогда не сидел на месте. Даже не принимая в расчет ненадежность их брака, Сара могла вообразить его лишь родителем, который все время отсутствует. Однако вчера он заявил, что всегда хотел иметь детей. Может быть, она попросту была чересчур молода, чтобы правильно понять его?

И потом, размышляла она, прикрыв глаза и вслушиваясь в тишину, этот огромный пустой дом просто требовал, чтобы в нем жила большая семья, царило бы веселье, и раздавался смех. Это было нужно Джеффри, это она тоже заметила. Он был одинок и печален. В свою очередь, и у нее защемило сердце. Когда он медленно повернулся, Сара подняла глаза. Взгляд, с которым встретились ее глаза, был непроницаемым.

— Я хочу ее удочерить, Сара.

У нее расширились глаза.

— Удочерить? — шепотом повторила она.

— Для себя. Я хочу вырастить ее в качестве Паркер, со всеми благами, которые может дать это имя.

— Но, Джефф… а как же… Я хочу сказать, у нее наверняка должны быть родственники, которые будут настаивать…

Его лицо приобрело жесткое выражение.

— Ты же видела их на похоронах… — Она не видела. Она была поглощена им. — Они пожилые, и их средства ограничены.

— Средства — это еще не все, — спокойно заметила она. — У моих родителей не было ничего, и, однако же…

— Я не это хотел сказать, — поморщившись, перебил он. — На это будет делаться упор в суде. — Когда она, казалось, хотела возразить, он быстро продолжил: — Ни Алекс, ни Диана не происходили из обеспеченной семьи. Когда я познакомился с Алексом в колледже, он жил только на стипендию. Таких денег, которые принес ему его бизнес, в его семье никогда раньше не видели.

Так вот почему Алекс и Диана с таким сочувствием отнеслись к Саре.

— Но..

— Все тети и дяди Лиззи пожилые люди.

— Большинство ее двоюродных братьев и сестер приближаются уже к студенческому возрасту. Если это не препятствие, тогда не знаю, где его искать; и потом, взять вдруг снова на себя, ответственность за маленького ребенка. — Последовала многозначительная пауза. — Я могу с этим справиться. Я хочу с этим справиться.

— А они разве не захотят? Я хочу сказать, разве тебя не ожидает борьба? Можешь ли просто так вот взять и предъявить на нее права? А что говорится в завещании?

Джеффри перевел грустный взгляд на потолок, уперевши руки в бока.

— В завещании? Гм-гм! Алекс так о нем и не побеспокоился. Может быть, из-за ощущения своего бессмертия… Не знаю. Мужчина, которому только что исполнилось тридцать восемь, едва ли ожидает, что их с женой вдруг не станет!

Теперь пришла очередь вздрогнуть Саре.

— Ирония заключается в том, что он сам был адвокатом, — грустно пробормотала она.

— Адвокат и моя правая рука в делах. Много лет он успешно работал, не говоря уж о том, что ему удалось выгодно вложить деньги в акции. Лиззи хорошо обеспечена.

— Именно поэтому кто-нибудь из ее родственников может дать тебе бой, — заметила Сара как можно осторожнее. — Если существует попечительский фонд, который обеспечит ее основные потребности, разве это не разрешит их финансовые проблемы?

Взгляд, которым окинул ее Джеффри, был колючим.

— Мне известно, чего Алекс с Дианой хотели бы для своего ребенка, мне, а не какому-то родственнику, который даже не знает ее. Именно я был в больнице, когда она родилась, я подменял родителей, укачивая ее на руках, когда у нее болел живот, втирал ей в десны бренди, когда у нее резались зубки. Он выразительно ударил себя в грудь. — Я люблю ее, черт возьми! Бой? Да, я уверен, что как только пройдет первый шок, кто-нибудь додумается, что малышка стоит целое состояние. Но я единственный, которому нужна она сама по себе. И я готов за нее побороться!

Сара ни минуты не сомневалась в этом; если бы холодная серая сталь его глаз не убедила ее, это сделали бы и решительно сжатые губы, и упрямо затвердевшие скулы. Она спрашивала себя, не чересчур ли он поддается эмоциям. Безусловно он любил малышку. Может быть, в нем говорит лишь страх, что он потеряет ее?

— Ты полагаешь, что какой-нибудь родственник постарается установить опеку над Лиззи только ради денег?

— Ну! — Он как выплюнул это слово, сопроводив его неопределенным жестом, словно отмахнулся. — Не знаю, Сара. Я не хочу думать о них самое худшее и не буду, если они не станут со мной бороться. Они, казалось, спокойно восприняли то, что я сейчас забрал ее к себе.

— Она что, находится здесь с тех пор…

— Да. Я привез ее сюда сразу же после катастрофы.

— И вчера, когда ты исчез, ты ходил навестить ее? — Сара не поняла, почему он так долго отсутствовал, оставив ее в библиотеке, предположив, что он решает какие-то вопросы, связанные с похоронами. Теперь все стало ясно.

— Да, мне хотелось побыть с ней. — Опустив глаза, Джеффри поморщился, как бы восставая против несправедливости случившегося.

— Сердце разрывается, когда подумаешь, что такого младенца судьба вдруг лишила родителей. Она может не понимать, что случилось, но чувствует, что что-то не так. Она сейчас такая тихая, словно сознает, что ей надо хорошо себя вести. Она должна скучать по Алексу с Дианой. Они никогда не оставляли ее надолго, разве что на вечер, когда куда-нибудь ходили. — Джеффри снова поднял глаза и с горячностью добавил: — Алекс был мне как брат. Лиззи — моя семья. Я хочу, чтобы она была здесь.

Не колеблясь, выдержав его взгляд, Сара прочитала в нем нечто большее: Алекс был Джеффри как брат. Присутствие Лиззи как-то восполнит его утрату.

Но есть и другие, для которых эта утрата не менее горестна.

— Разве никто из их семьи не спрашивал о Лиззи?