Барбара Делински - Бриллиант

Сара сидела в какой-то оглушительной тишине. Она посмотрела на дверь, потом перевела взгляд на окно. Прижала ладони к глазам, потом запустила пальцы в волосы и распустила их по плечам, словно отгораживаясь их завесой от неизбежного хода событий.

Когда она решила — неужели это было лишь позапрошлой ночью? — отправиться на Запад, у нее было ощущение незавершенного дела, погони за каким-то призраком. Ей хотелось молча поблагодарить Алекса с Дианой за то, что они были ей хорошими друзьями. А теперь, казалось, они просили ее об ответной услуге. Могла ли она им отказать?

Шаг за шагом анализировала она цепочку аргументов, выстроенную Джеффри. К своей досаде, она вынуждена была признать, что все они были весьма основательны. Да, ее переезд на Западное побережье был вполне осуществим и имел бы под собой достаточно оснований. Джеффри даже описал все так, что это казалось очень просто: да, она вполне могла поддерживать контакты в Нью-Йорке, если бы часто наезжала на Восток. И правда, разумная организация расширения бизнеса открывала интересные перспективы.

Но выйти за него замуж? Восемь лет, прошедших после их развода, внесли массу изменений в жизнь каждого из них. Как они могли быть уверены, что смогут сосуществовать бок о бок изо дня в день? Раньше они были несчастны. Будет ли по-другому во второй раз?

Но теперь и было все по-другому. Благодаря Элизабет Оуэнс. Когда все было сделано и сказано, приходилось признать, что она является единственной целью их соглашения. Теперь Сара задумалась над этим фактом, спрашивая себя, можно ли выдержать этот брак исключительно ради девочки и ее удочерения. На данный вопрос не было однозначного ответа, а Джеффри хотел получить его к вечеру.

Колени ее ослабли от потенциальной возможности кардинальной перемены в ее жизни. Сара выбралась из-под одеяла и попыталась найти утешение под струями очень горячего душа. Но ничто не могло принести ей облегчения, снять напряжение, сковавшее мышцы. К тому времени, как она подкрасилась и оделась в тот же серый шерстяной костюм, в котором прибыла сюда накануне утром, ей хотелось лишь вернуться в кровать. Она не желала принимать это решение! И зачем только все это навалилось на нее?

А что, если бы она не приехала в Сан-Франциско, спрашивала она у отражения в зеркале, где видела свое лицо с запавшими глазами. Джеффри это и в голову не пришло, разве не так? Но она прилетела сюда отчасти из-за того, что винила себя в том, что никогда не говорила Диане и Алексу о том, как много они для нее значили в те месяцы, когда открыто стояли на ее стороне.

А теперь на нее навалилось еще более тяжкое бремя вины. Как она сможет вернуться в Нью-Йорк, зная, что тем самым ослабит шансы Джеффри на быстрое удочерение Лиззи?

Щетка для волос с глухим стуком упала на туалетный столик. Звук напугал ее, и Сара быстро посмотрела вниз. Почему это маленькое личико неотступно возникало в ее памяти, словно преследуя ее? Могла ли она отогнать его образ, если бы ответила отказом на просьбу Джеффри и спокойно вернулась к своей нью-йоркской жизни?

Отягощенная грузом этой дилеммы, Сара медленно поплелась вниз. Миссис Флеминг встретила ее, когда она не дошла до последнего поворота лестницы.

— Могу я предложить вам подкрепиться чем-нибудь, мисс Маккрей?

Этот вопрос, заставший Сару врасплох, вывел ее из транса.

— Что, простите? Ах, нет. Пожалуй, я все же выпью чаю… — Она через силу улыбнулась. — Я, вообще-то, не очень голодна.

Домоправительница улыбнулась более непринужденно.

— А может, вас заинтересует свежий рогалик? — уговаривала она.

— Свежий рогалик? — Сара задумалась. — По зрелому размышлению это кажется привлекательным. — Она спустилась с последней ступеньки.

— Если вы подождете в комнате для завтраков…

— Ах, нет, я поем на кухне, миссис Флеминг. — Потом более робко она добавила: — Есть в одиночку, даже в комнате для завтраков, очень грустно.

Послушно кивнув, миссис Флеминг словно смахнула свой загадочный взгляд и направилась прямо на кухню, где поставила перед Сарой горячий чай и теплый рогалик. Сара была занята тем, что разглядывала комнату.

— Знаете, — заметила она, изучая декоративный, но практичный ряд кастрюлек и сковородок с медным дном, развешанных на раме над центральным столом, за которым она сидела, — за два года моего брака я ела здесь столько раз, что их можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. В тс времена домашнее хозяйство велось очень строго.

Домоправительница закончила вытирать плиту.

— По-видимому, при матери мистера Паркера здесь многое было по-другому, — осторожно сказала она.

— А вы пришли сюда лишь после ее смерти?

— Правильно.

— А почему произошел такой тотальный переворот, миссис Флеминг? Прислуга миссис Паркер покинула этот дом по своей инициативе или …

— Мистер Паркер всех уволил. Кроме Сайруса. — Это была констатация факта, начисто лишенная эмоций.

— А вам нравится здесь работать?

Впервые в ходе этого расспрашивания лицо женщины осветила улыбка.

— О да. Мистер Паркер — самый предупредительный и непритязательный из всех хозяев, у которых мне приходилось служить. Разумеется, большую часть времени он один… — Миссис Флеминг смущенно замолчала, боясь, что в своей непосредственности сказала что-то лишнее. А затем, поняв, что если ее слова и принесли вред, то его уже не исправить, продолжала: — С приездом этой маленькой девочки, — ее улыбка потеплела, — все в доме осветилось. Мистер Паркер играет с ней, словно… словно ничего не произошло. — Улыбка внезапно исчезла с лица миссис Флеминг, но Сара не могла думать о прошлом, так как все ее мысли занимало будущее.

— Он ее любит.

— Несомненно. Когда мистер и миссис Оуэнс, — дыхание миссис Флеминг сбилось, и она заговорила медленнее, — приезжали сюда, он проводил с малышкой столько же времени, сколько с ними. Она тогда агукала и смеялась. Я не видела ее такой счастливой с тех пор…

Не в силах больше говорить о печальном событии, миссис Флеминг замкнулась в себе, найдя какое-то занятие в дальнем углу кухни. Сара также задумалась, вновь мысленно представив Джеффри в роли отца и отметив, что этот образ ее радует. А роль мужа? Об этом требовалось еще подумать.

Допив чай и покончив с рогаликом, Сара тепло поблагодарила домоправительницу и вышла из кухни. Минула половина двенадцатого. Самолет, на который у нее был забронирован билет, отбывал через два часа. А решение еще предстояло принять.

Ноги сами понесли Сару в гостиную, где она без цели блуждала, затем в салон и библиотеку, после чего она снова вернулась в холл. Хотелось ли ей снова жить здесь? Дом теперь совсем другой — спокойный, бесконечно менее угрожающий. Впервые она заметила безмолвное величие этого места, даже оценила его красоту. Имела ли значение произошедшая смена знамен и караула, или просто ее взгляд стал более искушенным?