Фрида Митчелл - Огни страстей

Нескрываемое счастье Глории и Лесли затронуло какие-то глубокие струны в ее душе. У нее же с Винсентом все иначе. Она призналась в своих чувствах, и что же? Винсент отреагировал так, будто она была для него пустым местом!

— А что, вы хотите сказать, что я ошибаюсь? — язвительно поинтересовался Винсент.

— Рвусь ли я в драку? Пожалуй да, — призналась Нора.

— Настрой у вас боевой.

Вдруг Нору осенило: Винсент пытается сделать вид, будто ситуация его весьма забавляет, но на самом деле это не так! Блеск прищуренных глаз, жесткие складки вокруг напряженных губ говорили сами за себя.

Винсент выпрямился, расправил широкие плечи и с силой захлопнул переднюю дверцу. Нет, ему явно не до смеха, как, впрочем, и ей. Внутри у нее все сжалось в ожидании предстоящей схватки. Как бы Винсент ни пытался создать видимость, будто они играют в некую изысканную игру, Нора знала, что это не так, и приготовилась к жестокой атаке.

Винсент обошел вокруг капота и сел за руль. Однако, вопреки ожиданиям Норы, он не спешил прибегнуть к своему любимому оружию — острому, как бритва, сарказму. Он просто завел машину и аккуратно выехал с больничной автостоянки, ведя мощный автомобиль с той спокойной уверенностью, которая проявлялась во всем, что он делал.

Несколько минут они ехали в полном молчании. Начал накрапывать мелкий дождичек, Винсент включил стеклоочистители, но их мерное шуршание только еще больше накалило атмосферу в салоне. Нора уже готова была снова вызвать его на спор, лишь бы разрядить обстановку, когда Винсент неожиданно свернул на обочину и остановил машину.

— Вы на меня злитесь, и я вполне вас понимаю.

Винсент сказал совсем не то, чего она ожидала, и девушка на миг растерялась. Но он не дал ей времени на ответ. Наклонившись к Норе, Винсент впился ей в губы таким жадным голодным поцелуем, что все ее тело мгновенно охватил огонь. Нора почувствовала, что снова уносится в тот призрачный мир, где не существует ничего, кроме этих губ, рук, тела…

— Нет!

Она попыталась оттолкнуть его, но Винсент перехватил ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила гулкое биение его сердца. Наконец он оторвался от ее губ. Нора подняла на него глаза, затуманенные страстью. Винсент бережно взял ее руки в свои, повернул ладонью вверх, потом наклонился и губами проложил огненную дорожку вдоль ладони к запястью.

— Ты так прекрасна, Нора, — хрипло прошептал он, — нежная, страстная, любящая. — Нора оказалась прижатой к нему, реакция его тела не оставляла сомнений в том, как действует на Винсента ее близость. Но в его интонации было что-то странное. — Настанет день, и ты сделаешь какого-нибудь мужчину счастливейшим из смертных.

Нора все поняла. Поняла еще до того, как Винсент медленно, словно с великим трудом, разжал объятия. Его рука еще на несколько мгновений задержалась в шелковистой массе ее волос, потом он отодвинулся. Это было прощание.

Несколько секунд Нора сидела ошеломленная, но постепенно оцепенение прошло, и ему на смену пришла ярость.

— Как прикажете понимать этот спектакль? — натянуто произнесла она, обращаясь к мрачному профилю Винсента.

Нора знала как, даже слишком хорошо знала, но она была сыта по горло этой игрой. Она заставит его облечь свои мысли в слова!

— Нам пора ехать. Обещали грозу.

— К черту грозу! — Нет уж, он так просто не отделается. Винсенту больше не удастся разыгрывать из себя умудренного жизнью человека, который ко всему на свете относится легко и философски. На этот раз они поговорят начистоту. Нора знала, что под этой непроницаемой маской прячется настоящий Винсент Пламмер. — Я задала вопрос и хочу услышать ответ.

— Бросьте, Нора.

— Нет. — Она вздернула подбородок. — Я хочу знать, как вы могли сначала целовать меня, а потом просто отвернуться, словно эти поцелуи ничего не значили.

— Они и не значили, — безжалостно отрезал Винсент, и Нора побледнела.

— Не пытайтесь меня обмануть, я знаю, какой вы на самом деле! — воскликнула Нора.

Винсент быстро взглянул на нее, но тут же отвел взгляд, на миг зажмурился, как от удара, и нервно провел рукой по волосам. Казалось, ее искренний порыв причинил Винсенту боль.

— Не делайте этого, Нора, вы никому не поможете, — тихо предостерег он. — Вам нужен мужчина вроде Лесли Грэхэма. Среднестатистический примерный семьянин, который уходит в девять и возвращается в пять, а в выходные косит газон на лужайке перед домом…

— Только не надо мне объяснять! — Нора сама удивлялась, как ей удавалось говорить таким тоном — спокойно, но твердо. — Я сама знаю, кто мне нужен.

— И я знаю. Вам нужен человек молодой, неиспорченный…

— Вы вовсе не старый. Вам всего тридцать пять лет! — воскликнула Нора и залилась краской.

— Девочка моя, вот здесь, — Винсент постучал себя по груди, — я очень стар. Душой я состарился уже в вашем возрасте… — Он резко оборвал себя. — Но это совсем другая история.

— Я хочу знать, — тихо проговорила Нора, молясь, чтобы ее голос не задрожал.

— Нет. Черт побери, вы сами-то знаете, чего хотите? Вы яростно противились моим попыткам затащить вас в постель, а теперь, когда я смирился с поражением…

— Это вовсе не так, и не смейте низводить наши отношения до этого уровня! — сердито выпалила Нора. Неужели у нее так мало самолюбия, что она опустилась до спора с мужчиной, который ее отверг? Но в отношениях с Винсентом не может быть простоты и ясности. Девушка интуитивно понимала: то, что отражается на поверхности, — не более чем умело созданная иллюзия, и она хотела проникнуть в суть, каких бы страданий ей это ни принесло. — Я хочу знать, что вы думаете на самом деле, что чувствуете… — Голос задрожал, и Нора замолчала.

— Решили поиграть в правду? — спросил он с убийственным сарказмом. — Я, знаете ли, давно оставил такие игры.

— Не совсем так. Может, правда и осталась далеко позади, но игры, насколько я могу судить, вам еще не наскучили.

В его серых глазах появился опасный блеск.

— Не в бровь, а в глаз. А вы, надо полагать, в душе — добродушная сельская простушка, не так ли? — с издевкой протянул Винсент. — Из тех, кто печет пироги с яблоками и домашний хлеб и каждый раз к приходу мужа греет его тапочки у камина. Согласен, Нора, мы с вами очень разные.

— Я этого не говорила. — Глаза Норы полыхали гневом, щеки раскраснелись, а губы… вопреки всем стараниям сохранить хладнокровие, губы предательски задрожали. — Я даже отдаленно не представляю себе, как пекут хлеб.

— Ничего, ради мужчины, которого полюбите, вы всему научитесь. — Казалось, он обвиняет ее в тягчайшем из преступлений.

Нора сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

— Неужели это так плохо?