Фрида Митчелл - Выбор в любви

— Привет. — Ее голос был еле слышен. — Я… я не опоздала? — тревожно спросила она, внезапно сообразив, что покидала дом в такой панике, что умудрилась забыть на туалетном столике свои часы.

— Опоздали, Энн… На полтора часа.

— О, простите! Вы поужинали? Могу я… — Энн осеклась на полуслове. Снова этот детский лепет! Да, она опоздала, ну и что с того? В конце концов, Ник достаточно взрослый, чтобы приготовить себе ужин. — Так вы поели? — переспросила она.

— Нет. — Ник смотрел на нее немигающим взглядом.

— Я только переоденусь и приготовлю ужин.

— К черту ужин!

Да, сомнений нет: он очень рассержен.

— Послушайте, я просто не могла…

— Почему вы не взяли с собой собак — хотя бы пару, пусть даже одну-единственную? Что это — проявление недовольства после допущенной в отношении вас оплошности или обыкновенная глупость?

— Что? — И тут она вспомнила, что он сказал ей утром, и в глазах Энн засветилось чувство вины.

— Вы все забыли, не так ли! — Это было утверждение, а не вопрос. — Отправились гулять на весь день, не сообщив ни одной живой душе, куда именно. Никто вас не видел, а вы еще и опаздываете на полтора часа! Ведь вы могли упасть, снова поранить голову, на вас могли напасть — да все что угодно! — и никто не смог бы помочь вам… — Его голос наливался гневом, на скулах заходили желваки. — Вы что, газет не читаете? Или рассчитываете на покровительство свыше, о котором никто из нас не слыхивал?

— Не понимаю причин вашего сарказма. — В душе Энн росло странное ощущение: боль постепенно завязывала ее нутро в крепкий мучительный узел. Он волновался за нее, спрашивал местных жителей… Осознание этого наполняло сердце Энн давно забытой радостью и одновременно пугало. Она не могла этого перенести и ответила неожиданно резко: — Я не обязана отчитываться ни перед вами, ни перед кем-либо еще!

— А я не желаю дважды выслушивать пламенные речи в защиту собственного достоинства, — парировал Ник. — По крайней мере, когда мы оба знаем, что я прав. Если решите побродить по окрестностям, отправляйтесь, куда хотите, — это ваше право. Но возьмите с собой собак, ладно?

— Нет, не ладно. — Энн сама не понимала, отчего с такой яростью восставала против его разумных доводов. — Совсем не ладно.

— Энн! — Ник всего лишь назвал ее по имени, но оно прозвучало, как удар хлыста. Дело было даже не в том, что он повысил голос. Что-то глубоко затаенное, невысказанное прозвучало в его оклике, куда более сильное, чем гнев. — Прекратите, — добавил он мягче. — Вы сами можете не заботиться о своей безопасности, но беспокоятся другие. Поймите хотя бы это.

И тут с Энн случилось то, что невозможно было предугадать. Еще мгновение тому назад она с яростью сверлила его взглядом, гордо расправив плечи и приготовившись к бою, а уже в следующий миг слезы брызнули из ее глаз. И не девичьи робкие слезки, а целые потоки, сопровождаемые рыданиями, от которых вмиг онемели даже псы.

Ник замер как вкопанный, но в следующую секунду стремительно обнял ее за плечи. Зарывшись лицом в шелк ее волос, он шептал Энн на ухо какие-то ободряющие слова.

Она не могла разобрать, какие именно, — собственные всхлипы заглушали все. Но ласковый шепот над ухом и тепло его рук несли желанный покой. Несмотря на ужасные мысли о том, что она ведет себя как последняя дура, Энн чувствовала, что внутри нее разливается радость, особенно неожиданная, учитывая ее состояние.

— П-простите меня. — Бросив быстрый взгляд на держащего ее в объятиях мужчину, Энн попыталась высвободиться, однако руки его еще крепче сжали хрупкое тело.

— За что? За то, что вы потеряли самоконтроль и выказали слабость? Дали настоящей Энн вырваться из оков, в которых ее содержали? — мягко спросил он. — Разве это ужасно?

Ужасно, и еще как! За всю свою жизнь она так и не смогла понять то, о чем читала или слышала от подруг: как женщина может быть буквально сметена своими же собственными эмоциями! И как молоденькая девушка — а то и вполне взрослая, умудренная опытом женщина — может настолько привязаться к объекту своего влечения, что готова отдать ему всю себя без остатка… Но теперь она их понимала. А ведь Ник ее даже не поцеловал по-настоящему? Интересно, что бы он сказал, если бы знал, что творится в ее голове?

Эта мысль заставила Энн предпринять новую попытку высвободиться, однако Ник не собирался отпускать ее.

— Ну, так что ж ужасного произошло? — переспросил он, и глаза его превратились в две узкие щелочки.

— Ужаснее некуда. Я безо всякой причины залила вас слезами с ног до головы, — попыталась отшутиться она.

— Энн, Энн… — Ник произносил ее имя, как будто ласкал, и она задрожала. — Вам даже не стоило пытаться врать — с таким-то лицом.

— А что с моим лицом? — Она изо всех сил старалась говорить спокойно, но это было так трудно.

— Дайте посмотреть. — Он был уверен в своем праве продолжать или заканчивать беседу. И прекрасно знал, что ей хорошо в его объятиях, а потому мог спокойно наслаждаться каждым изгибом ее прекрасно сложенного тела, мягкой округлостью грудей и матовой белизной кожи. — Желаете полный отчет о нанесенном ущербе или мне ограничиться кратким перечнем?

— Ни то ни другое. — После ее взрыва эмоций собаки наконец пришли в себя и теперь затеяли шумную возню вокруг них. Хвосты их пришли в лихорадочное движение, и то одна то другая собачья морда пыталась заглянуть в лица хозяина и ее спутницы, чтобы удостовериться, что все в порядке. — Посмотрите, собачкам это не нравится, — нервно заметила Энн. — Они совсем разволновались.

— Глупые псы. — Однако с этими словами Ник отступил на шаг, выпустил девушку из объятий и улыбнулся одной из своих обезоруживающих улыбок. Взяв Энн за руку, он повел ее к дому. — Пошли. Нам нужно поесть. Вы, должно быть, умираете с голоду.

Лай и повизгивание собак отдавались в душе Ника новыми приступами раздражения. Он был прав, сравнив Энн с испуганным маленьким кроликом, и, следовало бы сохранять внешнее спокойствие и выдержку ему, проведшему столько времени с несчастными, перепуганными до смерти четвероногими пациентами! Однако былой выдержки-то сейчас как раз и не хватало. Ему хотелось… Ник прикусил губу, стараясь не думать об этом.

— Можете принять ванну, пока я закончу с ужином. — Теперь, когда они переступили порог дома, голос Ника стал привычно безразличным и насмешливым. — Если хотите, захватите с собой бокал вина.

— О нет, я помогу вам.

Она нерешительно последовала за ним в кухню, с новым чувством вины отметив на кухонном столе полную миску приготовленного салата и два еще сырых бифштекса. Ник был занят весь день, а ведь он встал в два утра, вспомнила Энн.

Но это не ее дом, не ее забота — присматривать за Ником, и лучше бы ей никогда об этом не забывать. Сколько она здесь пробудет — дни или недели, — зависело от того, насколько успешными окажутся ее поиски.