Грейс Грейс - Была бы только любовь…

Брэйди уселся за свой рабочий стол с некоторым чувством удовлетворения. Утро прошло не зря. Он встретился с врагом и понял, что может победить. Один субботний вечер в роли няньки — ерундовая плата за таланты Сьюзи, ее преданность и политический опыт. Неужели очень трудно понянчиться с годовалым малышом несколько часов?

Неделя пролетела почти незаметно. Сьюзи уступила уговорам Брэйди и отложила осуществление своей мечты до тех пор, пока не закончится избирательная кампания, однако каждое утро, оставляя Тревиса у матери, она обещала сыну, что скоро все изменится.

— Придет день, — пообещала она и в пятницу утром, вынимая Тревиса из автомобильного сиденья и подхватывая сумку с его подгузниками, едой и игрушками, — когда нам с тобой не придется никуда спешить по утрам. Я перестану уходить на работу. Мы с тобой будем строить небоскребы из «Лего», а потом вместе смотреть «Улицу Сезам» и гулять в парке.

Сьюзи улыбнулась чудесной картине, нарисованной ее воображением, услужливо пропустившим то время, когда ей придется работать в закусочной и искать Образцового Папочку.

В своих мечтах она уже была неработающей матерью. Никакой остывшей каши на завтрак. Никаких возвращений домой в шесть часов вечера, когда уже нет сил поиграть с Тревисом.

Свое будущее она видела очень отчетливо. Расплывчатым оставалось лишь лицо таинственного мужчины, который ее обеспечит. Сьюзи знала только, что он должен быть серьезным и надежным. Совершенно необязательно — красивым. Даже лучше, если бы он не был красивым. Ничто не должно отвлекать ее от поисков идеального отца для Тревиса. Личное обаяние, например, которое словно сочилось из всех пор биологического папаши Тревиса, может снова затмить ее рассудок…

Сьюзи поздоровалась с матерью, передала ей Тревиса, и мальчик, поняв, что его покидают, сморщил личико и протестующе завопил, протягивая ручонки:

— Мама, мама, мама.

— Уходи скорее. — Матери пришлось повысить голос, чтобы перекрыть отчаянные вопли. — Этот концерт — лично для тебя. Чтобы ты чувствовала себя виноватой. Он перестанет плакать, как только ты уйдешь.

Сьюзи кивнула, не в силах вымолвить ни слова от пронзившего ее острого чувства вины, но не стала задерживаться. Она и так опаздывала на работу, а надо было еще заскочить на почту.

И тем не менее — все равно уж опоздала — она заглянула в закусочную купить кофе, правда, в спешке вылила на себя половину содержимого пластмассового стаканчика и явилась в контору с огромным коричневым пятном на юбке. Брэйди ждал ее. Все ящики картотеки были выдвинуты, его рабочий стол — завален бумагами.

— А вот и ты наконец, — нахмурился Брэйди, когда Сьюзи открыла дверь. — Ты знаешь, который час? Ты знаешь, какой сегодня день? Ты хотя бы знаешь, где моя речь? — Брэйди шагнул ей навстречу.

— Да, да, да, знаю. Прости. Я не могу, — сказала она, ставя на шкафчик дымящийся стаканчик и промокая салфеткой пятно на юбке. — Я просто не могу быть хорошим секретарем и хорошей матерью одновременно. Я говорила тебе, что не могу. Я говорила, что хочу уволиться. Я говорила…

— Помолчи. Просто закрой рот. — Брэйди схватил ее за плечи. — Ты — не хороший секретарь. Ты — потрясающий секретарь. И, думаю, замечательная мать. И я точно знаю, что гораздо труднее быть хорошей матерью и одновременно хорошей официанткой. Так почему бы не отбросить эту безумную идею и не остаться со мной?

Брэйди одарил ее своей обаятельной лукавой улыбкой, и она почти сдалась. Почти, но не окончательно.

Высвободившись, Сьюзи напомнила себе о своих целях и недоверчиво спросила:

— Остаться здесь с тобой? До каких пор? Пока ты не уйдешь в отставку? Пока Тревис не уедет в колледж? Пока я не состарюсь и не поседею и мне даже не с кем будет разделить свою крохотную пенсию? Нет уж, спасибо.

Брэйди прислонился к столу и внимательно посмотрел на нее. Наверное, пытался представить ее белокурые кудри седыми, морщинки вокруг глаз… Он явно забыл о речи, которую должен произнести в клубе.

— И что же ты будешь делать, когда Тревис уедет в колледж? Чем займешься, когда станешь старой и седой?

— Это зависит от многого, — задумчиво сказала Сьюзи, хватая стаканчик и отхлебывая кофе. — От мужа, который у меня появится, например. Может, мы отправимся путешествовать по стране в трейлере или, может, будем сидеть на веранде в качалках и играть в карты.

Брэйди замотал головой, словно пытаясь избавиться от нарисованной ею картины.

— Карты, качалка. Муж. Твой будущий муж. Я не знал, что ты играешь в карты.

— Не играю, но могу научиться. Если он захочет. Мой муж то есть.

— Муж, муж. Тебе не кажется, что это стало навязчивой идеей?

— Называй это навязчивой идеей, если хочешь. Я называю это целеустремленностью. Я хочу, чтобы у моего сына был отец. Что в этом плохого?

— Конечно, ничего плохого. Расслабься. Пусть все случится естественно. Не надо превращать поиски мужа в… в кампанию.

Сьюзи швырнула пустой стаканчик в мусорную корзину.

— Но это и есть кампания. Для меня это так же важно, как твоя избирательная кампания для тебя. Я же не подвергаю сомнению твои мотивы, я их уважаю. Я помогаю тебе добиться твоей цели.

— И за это я тебе плачу, — сухо напомнил он.

— Да, да, ты платишь мне, и я тебе благодарна. — Сьюзи прошла к двери своего кабинета, обернулась. — Между прочим, что ты станешь делать, когда я буду отдыхать в своей качалке? Представляю разбросанные повсюду бумаги. Твою бедную запуганную секретаршу, пытающуюся навести в них порядок.

— Запуганную? Я тебя запугиваю?

— Нет. Но только потому, что я тебе этого не позволяю.

— Вот поэтому тебе и не следует уходить. Ты — единственный человек, который может со мной справиться.

Сьюзи открыла было рот, чтобы возразить, но Брэйди опередил ее:

— Где моя речь?

Сьюзи нашла и речь, и галстук, который Брэйди должен был надеть. Она отчистила пятно со своей юбки и всю дорогу до городского спортивно-развлекательного комплекса терпеливо слушала, как Брэйди повторяет свою речь. Она смотрела, как он ведет машину и говорит одновременно, слушала и снова удивлялась, как кто-нибудь может не проголосовать за него. Он так энергичен, так искренен в своих стараниях улучшить жизнь людей в их городке. Ему можно довериться, на него можно положиться, опереться.

И у него не просто красивое, у него мужественное, волевое лицо. В его взгляде сквозит скепсис, но в то же время и бесконечное терпение. Сломанный нос — результат драки с наркоторговцем в той, другой жизни, до того как он приехал в Хармони. Улыбчивый рот. Брэйди умеет посмеяться и над собой, и над нелепостями жизни. Да, если она не найдет подходящего жениха, то останется с ним.