Виктория Витус - И еще была любовь [litres самиздат]

Вместо предисловия.

На небольшом балтийском острове Эзеле корабельные сосны упирались в самое небо, казалось, верхушк ами задевали облака. Моё раннее детство, о котором до сих пор что-то помню, прошло в военном гарнизоне, на этом уютном эстонском острове.

Отец – высокий морской летчик, с пронзительным взглядом зеленых глаз был красив – и не только по мнению моей мамы. Пройдя войну, остался жив – ведь на свет еще должна была появиться я. Мама, как многие жены офицеров, сидела дома и воспитывала дочку, то есть меня. Военные летчики жили в те времена хорошо, недостатка в деньгах не было. Модница мама имела много красивых платьев и, конечно, шубу – этот обязательный атрибут офицерской жены. До сих пор помню на ощупь колючую отцовскую шинель и мягкую мамину шубу.

От отца мне достались зеленые глаза, авантюризм в крови и легкий, веселый характер. Мамочка же поделилась хорошей фигурой, умением выбирать реальную цель в жизни и настырностью в её достижении. В очереди за длинными ресницами и мраморной кожей лица я так же стояла в «первом ряду». Еще от рождения мне были даны заботливый Ангел с милой мордахой и пушистыми белыми крыльями, и вредный Бес. Бес, правда, был мелкий – так, ничего страшного – делал иногда маленькие гадости, развлекался так сказать – подставит ножку или уронит любимую чашку. Однако если кто обижал меня, давал обидчику сдачи так, что мало никому не казалось.

Да простит меня летное начальство, в Ригу с острова все летали – с детишками в поликлинику, в магазин за продуктами – на чем же еще? – конечно, на военных самолетах.

В черных шинелях с голубыми просветами на погонах, весело возвращались морские летчики домой с полетов – все живы! Отец брал меня на руки, а я впитывала маленькой детской душой запах, исходивший от его шинели – запах надежной мужской силы и самолетов. Накрывали столы, садились ужинать. Мы, дети, крутились тут же, слушая «разбор полетов», сопровождаемый взмахами рук:

– Я захожу ему в хвост, а он уходит вниз и вправо! – показывал ведомый отца, капитан дядя Коля Мячин, изображая самолет сжатой ладошкой.

От этих рассказов замирало сердце, уйти было невозможно – хотелось слушать еще и еще. Атмосфера военного лётного мира принадлежала не только отцам – это был и наш, ребячий мир – мир, в котором мы жили – с кучей приевшихся шоколадок из лётного пайка на столе в общей кухне и огромными шарами-зондами, которые детвора запускала в небо за неимением детских шариков.

И помню, как застывали у ограды аэродрома наши мамы с немым вопросом в глазах, когда кто-то не возвращался из полета. Как и откуда они узнавали об этом – загадка, но узнавали раньше, чем в дом приходил комэск с черной вестью.

У йдя в отставку, отец привез семью в маленький южный городок. От квартиры, которую ему предлагали в военкомате, отказался и вскоре построил большой дом:

– Мои дети должны жить на свежем воздухе и питаться собственными фруктами!

И мы рвали яблоки в своем саду и начинали грызть абрикосы с еще мягкой косточкой. Катались зимой с высокой горы, принося домой полные валенки снега и звенящие заледенелые варежки.

В праздники над нашим домом реял военно-морской флаг. Этот флаг – двуцветный, с красной звездой, серпом и молотом – сшила мама. На спинке стула в такие дни висел черный отцовский китель с голубыми погонами майора и боевыми орденами. Наград было много!

Нам, детям, отец никогда и ничего не рассказывал о войне. О полетах – да, а про войну – ни слова. Он мог часами описывать как красив рассвет, если смотреть сверху: медленно поднимается из-за моря солнце, освещая пока еще холодными лучами землю. Облака – как видит их летчик из кабины самолета: густые грозовые, нависшие сплошным покрывалом; перламутровые, волнистые – разбросанные по небу маленькими островками или легкие, серебристые – плывущие в самом верху – от этой картины захватывает дух. Они могут лежать до самого горизонта, плотно покрывая землю, и тогда становится не по себе от этой однообразной красоты – ведь за облаками гамма цветов ограничена, там нет так любимого глазу зеленого или ярко красного. Тогда надо направить самолет вниз, под самое облако и перед тобой откроется прекрасная земля со скалистым берегом, небольшой часовенкой на круче и морем, которому не видно ни конца, ни края…

Отец до сих пор стоит перед моими глазами, как живой – я слышу запах его скрипучей кожаной летной куртки, чувствую сильные руки, вижу зеленые глаза и голубые погоны.

В жизни почти каждого человека наступает момент, когда приходится ответить на вопрос:

– Зачем я живу, и что останется после меня? – в свое время встал он и передо мной . Двое взрослых детей, как мне казалось, ответом на него не являлись. И тогда пришла необходимость рассказать о пережитом – о юности и замужестве, о работе и большой любви – обо всем, что случалось со мной за эти годы – рассказать самой себе через много лет. А так как однообразной и серой моя жизнь никогда не была – все, что угодно, только не скука! – то воспоминания порой заставляли меня улыбнуться. Может быть, это будет интересно и вам.

***

Человеческая жизнь измеряется не годами, а событиями, уместившимися в них – к этому убеждению я пришла после банального в своей истории развода. Семейная жизнь, где видела себя только бесцветным отражением мужа, вдруг круто изменилась. Но давайте начнем сначала.

Училась я в педагогическом институте. Четыре года на физмате пронеслись как сказка – новые знакомые, посиделки в общежитии, институтские вечера, танцульки в летном училище – скучать не приходилось. Бьющую ключом жизнь, в которой на учебу времени оставалось маловато, не могли испортить ни противный матанализ, ни заумная проективная геометрия, которые многие студенты сдавали с третьего захода. Ноги, исписанные до самых щиколоток, потом легко отмылись, зато нужная формула оказалась на самой коленке – высшая алгебра – четыре балла.

Зачем мы учим всю эту ерунду – казалось тогда, ведь на практике, в школе, пригодится только элементарная математика – а её вообще проходим факультативно. Много позже поняла – учили всю эту «ерунду» для общего развития: меня не бросает в дрожь при виде знака квадратного корня или синусов с косинусами, в жизненных неурядицах не теряя головы, ищу логический выход из сложившейся ситуации – математик, понимаете ли, учили-с.

В одной группе со мной постигал азы высшей математики и будущий муж Игорь – жизнь как будто не давала выбора, подтверждая – от нас в этой жизни мало что зависит. Высокий, стройный, с голубыми глазами и орлиным носом, он обладал характером азартного игрока, успевая везде и всюду. Расписывал «пулю» с ребятами в общаге, а через час сдавал зачет по физике, днем бегал по корту с ракеткой, а вечером забивал «дуплет в угол» в веселой компании биллиардистов. Будучи прирожденным лидером, уже тогда жил полной жизнью и его бесполезно было воспитывать – он сам воспитывал всех.